– Ты что, не понимаешь? Разрешение нужно, то-се. Нужен человек, который подпишет необходимые бумажки. Кто должен подписать, вот вопрос!
Пружина озадачилась.
– Вопрос, в самом деле! С одной стороны, на природных ресурсах сидит Лопатенко, но он ничего не решает, его не сегодня-завтра снимут, точно знаю. Можно в санитарный контроль сунуться, к Жулёвой, но Жулёва ничего не подпишет без Укачкина.
– Значит, к Укачкину?
– Скорей, к Мишакову.
– А он кто?
– Новый человек, но сразу высоко сел. Да это не важно! – вздохнула Пружина, подразумевая под этим вздохом сложность районной чиновничьей иерархии. – В этом-то и дело, хорошие вы мои: у кого какая должность, на это смотреть не надо! Смотреть надо, кто реально решает вопросы. Мишаков – решает. Если он решит, то всё.
– Значит, он нам и нужен, – сделал вывод Андрей Ильич.
– В самом деле, Оль, устрой нам с ним встречу, – попросил Лев Ильич.
– Я для него никто, – призналась Пружина. – Придется вам самостоятельно.
– Ничего страшного! – воскликнул Вадик. – Подход к любому найти можно! Вы скажите, какой он человек?
Пружина описала Мишакова: немного лысоватый, роста среднего, фигура не сказать, чтобы представительная, глаза...
– Да нет, – сказал Вадик. – Мы имеем в виду психологический портрет! – и глянул при этом на Нестерова: дескать, не вам одному известны такие тонкости. Впрочем, Нестерова такое посягновение на его профессию не только не взволновало, но даже и не заинтересовало. Он внимательно разглядывал в своем стакане мутную жидкость, что в меню значилась как компот из сухофруктов, и, похоже, сравнивал ее с аналогичной жидкостью советских времен, вряд ли находя отличия. На вкус сравнить не решился.
Андрей Ильич упростил вопрос Вадика:
– Мы имеем в виду: на что он клюет, извините?
– Клюет – это вы точно сказали. На рыбалку клюет! – сказала Пружина, и Андрей Ильич радостно подмигнул Нестерову: а я что говорил? – Большой мастер этого дела, – продолжала Пружина. – Если его уговорить поехать к вам на рыбалку, да баньку после этого, да с женщиной его симпатичной познакомить, он насчет, как бы это сказать... насчет любви большой специалист... и – дело сделано! Ну, может, и наличными сунуть ему: любовь-то пройдет, а деньги останутся.
– Лучше бы без этого обойтись, – сказал Лев Ильич.
– Обойдемся! – обнадежил его брат. – У нас психологическое оружие есть!
Нестеров поморщился, а Пружина вгляделась в него и вдруг воскликнула:
– А вас я знаю! Вы к нам приезжали лет десять назад, сеанс проводили. Но, между прочим, мне только хуже стало.
– Вы ошиблись, – сухо сказал Нестеров, встал и пошел к выходу.
Пошли за ним и Андрей Ильич с Вадиком.
– Что ж, – теплым голосом сказал Лев Ильич, оставшись наедине с Ольгой Яковлевной. – Спасибо за совет, Оля. Ты нам только покажи его.
– А чего показывать: у него на двери написано – Мишаков.
– Вот тоже жизнь... Поговорить по-человечески некогда, – коснулся личного Лев Ильич.
Пружина усмехнулась.
– Понимаю. Дело превыше всего. Эх, мужики... Придет старость, начнете вспоминать, сколько счастья мимо ваших рук прошло из-за ваших дурацких дел, жалко станет – а поздно уже. Рад бы, как говорится, да уже нечем, извини за юмор. Ну ладно, пошли, работать пора!
Они подвезли Ольгу Яковлевну обратно к администрации, а сами выждали, чтобы не вызвать подозрений, и тоже пошли в здание, нашли кабинет Мишакова и остановились перед ним в нерешительности.
Они нашли кабинет Мишакова и остановились перед ним в нерешительности.
А Мишаков был не один, Мишаковых было двое. Потому что к нему приехал в гости брат Алексей Петрович. Алексей Петрович был старше Александра Петровича и очень похож внешне, но роль старшего брата издавна играл как раз младший, Александр. Он всегда был энергичней, решительней и честолюбивей. Старший, хоть и жил в областном Сарайске, но не продвинулся дальше начальника почтового отделения – должность, прямо скажем, не мужская. А младший, хоть и уехал в районный Полынск, достиг здесь больших успехов, административно продвинулся и впереди видел высокие должности не районного, а губернского масштаба. Мишаков-младший сейчас хлопал по плечу Мишакова-старшего и хвалил его:
– Молодец, что приехал! Жаль, что утром, у меня сейчас не продохнуть.
– Поезд так приходит... – улыбался старший Мишаков, любуясь порывистым младшим братом и оглядывая его просторный кабинет.
– Ну, как ты вообще? – заботливо спросил младший. – Выглядишь неплохо!
– Да уж. Язва у меня, – ответил старший.
– Чем лечишь?
– А, лечи не лечи – одна разница...
– Ясно. По работе продвинулся?
– А, продвигайся не продвигайся, одна разница... – и тут стоял на своей жизненной позиции старший. – Да и зачем? Сам себе хозяин.
– Встряхнуться тебе надо! – воскликнул младший Мишаков. – Ничего, сейчас позвоню кому-нибудь из своих полевых командиров – будет тебе сегодня и рыбалка, и банька!
– Да я не рыбак...
– А что без жены приехал – отдельное спасибо, извини, хоть она у тебя и хорошая женщина.
– Она будет, – сказал старший. – Работа задержала. Попозже приедет.
– Ну приедет так приедет, ее моя Валя встретит, а мы пока с тобой по-братски, по-мужски... В наших селах такие, я тебе скажу, водятся экземп– ляры!..
И младший Мишаков начал описывать старшему, какие в наших селах водятся экземпляры. Но тут его прервал звонок телефона. Потом другой. Потом третий. Рабочий день разгорался.
– Видишь, что делается? – пожаловался младший Мишаков. – Ты иди пока на воздух, мы тут садик образовали у администрации. А я срочные дела решу, всё организую – и присоединюсь. Или даже так: тебя возьмут, а я чуть позже подрулю. Ее?
– Ее, – кивнул старший Мишаков.
– Ну и о’кей тогда! Отдыхай!
И старший Мишаков вышел.
Старший Мишаков вышел, братья Шаровы и Вадик, узнав его по описанию Пружиной (то есть приняв его за младшего брата), растерялись. Очень уж много народа вокруг. Да и не ожидали они, что он вдруг выйдет из кабинета. И Мишаков беспрепятственно ушел вдаль по коридору.
А начальственный брат распоряжался по телефону:
– Але, Петриченко? Как жизнь? Я чего звоню: давно в гостях у тебя не был. Ну. Не один, само собой. Нет, с братом. Значит, ассортимент обычный: рыбалочка, банька, красавицы твои расписные... Нюша помнит меня еще? Ну, я ей напомню!
Анисовцы шли за Алексеем Петровичем, соблюдая расстояние. Нестеров тянулся последним.
Тот вышел из здания – и они вышли.
Тот сел на лавочку – они остановились в отдалении. Если бы их головы не были обуреваемы делом, они бы призадумались, с чего это начальник посреди рабочего дня выходит из кабинета, идет во двор и садится там отдыхать на виду у всех. Но, увы, им не показалось это несуразным.
Они перешептывались. Андрей Ильич предлагал:
– Подойдем: здравствуйте, мы из Анисовки, приезжайте к нам на рыбалку.
– Сразу и на рыбалку! – не соглашался Лев Ильич. – Надо как-то... ну... как-то с подходом каким-то.
