Терепаев тут же насторожился.
– Ты чего? – невольно усмехнулся Александр Петрович. – Ты чего подумал? Что это меня хотели?
– Не исключаю. Враги есть у тебя?
– У какого честного человека их нет?
– Если мы будем исходить из того, что ты честный, – заметил Терепаев, – то следствие сразу зайдет в тупик!
– Ну, знаешь...
– Ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя. Давай обзванивать народ.
Они начали обзванивать народ, а потерявшийся Мишаков-старший продолжал париться.
В предбанник вывалились один за другим братья Шаровы.
– Такой с виду хлипкий человек, а парится как зверь! – удивлялся Андрей Ильич.
– Не говори, – глотал воздух Лев Ильич. – Что будем дальше делать?
– Дожимать. Сейчас опять идем ко мне...
– Ко мне, – поправил Лев Ильич. – У тебя он уже два раза был. А у меня семья на отдыхе, простор, делай что хочешь. Красавицу бы ему какую для общества. Шура ему, похоже, не понравилась. Нину разве?
– Если ей прямо сказать – не пойдет. Надо пригласить вместе с Вадиком. Тогда и Нестеров может прийти, он вроде на нее глаз положил.
– Опять ты с экстрасенсом своим! Нет от него никакого толка!
– Еще как есть! Ты просто не видел, он его у реки чуть в транс не ввел, жаль, телефон в это время зазвонил.
– Ладно, попробуем еще...
Порешив на этом, братья пошли вызволять Мишакова, пока тот совсем не запарился.
А Терепаев и Мишаков-младший, обзвонив многих сотрудников администрации, наконец напали на след: начальник хозяйственного управления Яковлев видел, как Алексея Петровича усадили в машину и увезли.
– Силой? – спросил Терепаев.
– Да нет вроде.
– Так. Тогда давай описывай их. Если из нашего района, отыщем. Я тут каждого в лицо знаю!
И Яковлев принялся описывать.
Терепаев слушал, и лицо его одновременно и прояснялось, и озадачивалось.
– Ничего не понимаю! – сказал он.
Тут ход расследования был нарушен: в кабинет Мишакова-младшего вошла Маша, жена пропавшего брата. Женщина высокая, худая и строгая.
– Маша? Уже приехала? – растерянно вымолвил Александр Петрович.
– Где Алексей? – нервно спросила Маша. – Что происходит вообще? Звоню ему: говорит – в гостях, а сам уже лыка не вяжет, а потом вообще дозвониться не могу. У кого в гостях? Вале твоей позвонила, а она его в глаза не видела! Куда дел, только не ври!
– Я не вру, Маша, просто...
– Как знала, не хотела его одного отпускать! – шумела Маша. – У тебя, Александр, извини за прямоту, репутация в моем мнении самая отрицательная! Как с тобой Валя живет, не понимаю? Кобель ты и пьяница, в глаза тебе говорю! Куда Алексея дел, отвечай!
Терепаев пришел на выручку, заодно сбивая бытовой настрой этой скандальной сцены, и спросил женщину сугубо официально:
– Насколько я понимаю, вы жена Алексея Петровича?
– Правильно понимаете!
– Тогда сядьте и успокойтесь. Пропал ваш муж.
Мишакова не села, а просто упала на стул.
– Как пропал? Куда пропал?
– Это мы как раз и выясняем.
Маша запричитала:
– Так и знала! Так и знала! Когда дома и на работе – тихий человек! Стоит куда поехать – вечно какая- нибудь история! Найду, просто все последние волосы ему повыдергаю!
Мишаков-младший невольно пригладил на голове свои негустые волосы и попытался успокоить:
– Зачем так, Маша? Тут, может, политическое дело. Может, его вообще в заложники взяли.
– Господи! – испугалась Маша.
– Ничего, – утешил ее Терепаев. – Будем надеяться, что он еще живой. Подозрительно одно: не звонят!
Маша поползла со стула.
Терепаев и младший Мишаков бросились поднимать женщину. А братья Шаровы в это же самое время, напротив, опускали Мишакова-старшего на землю.
Братья Шаровы опускали Мишакова-старшего на землю возле дома Льва Ильича, потому что он пожелал отдохнуть на свежем воздухе.
К тому же он увидел в саду Нину.
Правда, тут же угрюмо расположились и Нестеров с Вадиком, но Мишаков не обратил на них внимания.
Братья ушли в дом. А Мишаков, немного посидев на траве, нашел в себе силы переместиться на лавку, где была Нина. Тут только он заметил Вадика. Долго смотрел на него, вспоминая. Вспомнил и обрадовался:
– Молодой человек, извините, мне бы еще воды целебной!
– Вам хватит, – хмуро сказал Вадик.
– Ладно. Девушка! Что я хочу сказать... – уставился Мишаков в щеку Нины, но Вадик вдруг тоже обратился к ней:
– Нин, нам пора, – и объяснил Мишакову: – Извините, нас ждут в другом месте.
Нина пожала плечами и пошла с Вадиком. Через несколько шагов спросила:
– Где это нас ждут?
– Да просто противно. За кого они тебя принимают?
– Кто? – не поняла Нина. – Просто позвали.
– Может, тебе там интересно? С этим начальником? Или с Нестеровым?
– Нет. И чего ты злишься?
– Я? Да ничего я не злюсь, – смутился Вадик.
А Мишаков завел беседу с Нестеровым – потому что с кем же еще? Никого больше не осталось. А говорить хотелось – очень.
– Знаете, у меня такие девушки тоже есть в коллективе! – гордо сказал Мишаков. – В смысле – молоденькие тоже. И тоже красавицы, между прочим! И я их всех – вот так держу! – он сжал кулак. – Пятнадцать женщин – и все тут! Я только вхожу, и они сразу – молчат. А две прямо передрались из-за меня. Серьезно. Но я руководитель! Я на виду! Их много, а я один, правильно? Одна прямо на всё из-за меня готова. Даша, красивая девушка, в институте заочно учится. И как мужчина я ее понимаю. Но коллектив наблюдает! Понимаете? Я ей так и сказал: Маша...
– Даша, – напомнил Нестеров.
– А? Ну да. Маша – это другая. Тоже как кошка влюбилась. – Он хихикнул. – Проходу не дают! Я ей говорю: Даша! Даша, говорю! И смотрю вот так... Вот так в глаза. Вот как на вас. Действует?
– Очень, – не стал возражать Нестеров.
– То-то! – расправил грудь Мишаков. Но тут же вдруг согнулся, обхватил голову руками и заплакал. Прямо-таки зарыдал.
– Если б вы знали! Если б вы знали, что за жизнь у меня! Что за жизнь! Жена пилит – мало зарабатываю... Коллектив не уважает... Дети родные не уважают, считают, что женской профессией занимаюсь! А я ее люблю!.. Но это неважно! Жизнь проходит... а у меня ни разу... ни одного разочка... не
