— Все будет хорошо! — сказал я. Ох, не следует говорить таких вещей! Ни в коем случае!
Глава 20
Рано утром мы с Касси поехали посмотреть, как на Поле тренируют лошадей. Ей было немного холодно, несмотря на сапоги, теплые брюки и куртку-пуховку, но она говорила, что ей нравится быть на свежем воздухе, на просторе. Ее дыхание, как и мое, как и дыхание лошадей, поднималось клубами пара.
Облачка пара растворялись в воздухе и тут же появлялись снова. Чудо живого тела преображало холод в тепло.
Мы уже почти выехали из домика: упаковали одежду и все необходимое и сложили чемоданы в мою машину. Я еще захватил с собой «дипломат», в котором были драгоценные кассеты и мои деловые бумаги, и переключил телефон на автоответчик. Нам оставалось только ненадолго завернуть домой, чтобы забрать дневную почту и договориться, чтобы впредь все, что приходит на мое имя, оставляли в пивной.
Мы еще не решили, где мы будем ночевать сегодня и еще много ночей спустя. Но у нас обоих было множество друзей, к которым можно было заехать, а если обычное гостеприимство лошадников на этот раз нас подведет, то на худой конец мы можем позволить себе на некоторое время поселиться в отеле.
Я чувствовал себя куда свободнее и веселее, чем за все предыдущие недели.
Сим на тренинге был неподдельно дружелюбен, а Морт пригласил нас позавтракать. Мы с благодарностью укрылись от холода в его доме и принялись вместе с ним греться тостами и кофе, пока он вскрывал свои письма ножичком для бумаг и комментировал то, что он одновременно с этим читал в «Спортивной жизни». Морт никогда не делал одного дела, если можно было делать три зараз.
— Я попросил передавать мои телефонные сообщения тебе, — сказал я.
— Ты не возражаешь?
— В самом деле? Нет, конечно, не возражаю. А почему?
— В нашем доме временно жить нельзя, — объяснил я.
— Ремонт? — сочувственно спросил Морт, и проще всего было ответить «да».
— Звонков будет немного, — пообещал я. — Только по делам Люка.
— Конечно! — сказал Морт. Он в два глотка уничтожил вареное яйцо «в мешочек». — Еще кофе?
— Как там новые жеребята? — спросил я.
— Приезжайте, поглядите. Приходите после обеда в паддок, мы будем гонять их на корде.
— А что такое корда? — спросила Касси. Морт взглянул на нее со снисходительной улыбкой и объяснил:
— Это такая длинная веревка. Ее привязывают к недоуздку и гоняют лошадей по большому кругу. Верхом на них ведь еще не ездят. Их еще никогда не седлали. Молодые слишком.
— Я бы хотела посмотреть, — сказала Касси, глядя на свой гипс и явно прикидывая, успеем ли мы.
— А где вы жить будете? — спросил Морт. — Где вас искать?
— Еще не знаем, — сказал я.
— В самом деле? А может, здесь поживете? У меня тут есть лишняя кровать. — Он отхватил сразу пол тоста и проглотил не жуя. — Вот сами и будете отвечать на свои звонки. Разумно?
— Разумно, — ответил я. — На пару дней… Спасибо большое.
— Значит, решено! — он жизнерадостно улыбнулся Касси. — Дочка будет очень рада. Жены-то у меня нет, знаете ли. Ушла она. И Миранда — это дочка моя — скучает. Ей шестнадцать, и ей не хватает женского общества. Оставайтесь на недельку! Вам на сколько надо-то?
— Мы не знаем, — сказала Касси.
Он коротко кивнул.
— Верно. Что загадывать-то? Там видно будет.
Он небрежно взял ножик для бумаги и принялся чистить ногти, сразу напомнив мне Джонатана, который все время, сколько я его помнил, чистил ногти острием винтовочной пули.
— Я думал на выходные поехать в Ирландию, — сказал я. — Попробую помириться с Донаваном.
Морт одарил меня ослепительной улыбкой.
— Я слышал, что вы дерьмо и ублюдок и что вас следует, самое меньшее, шесть раз проволочь, привязав за ноги, вокруг ипподрома.
Телефон, стоявший на столе у него под рукой, зазвонил. Морт схватил трубку после первого же звонка.
— Алло! — крикнул он в трубку.
— О! — сказал он. — Привет, Люк! — Он принялся делать мне знаки бровями. — Да. Он здесь. Завтракает.
Морт передал мне трубку, сказав:
— Люк говорит, он только что звонил вам.
— Вильям, — спросил Люк спокойным, понимающим тоном, — как там новые жеребята?
— Отлично. Жалоб пока не было.
— Я думал приехать, поглядеть на них. Оценить, что вы там мне накупили. Послушайте, приятель, окажите мне услугу: закажите номер в «Бедфорд-армс» на двое суток, четырнадцатое и пятнадцатое октября, ладно?
— Ладно, — ответил я.
— Передайте привет Касси, — сказал он. — Приводите ее на обед в «Бедфорд» четырнадцатого, о'кей? Я буду рад с ней познакомиться. Кстати, приятель, от вас я собираюсь в Дублин. Вы едете на ярмарку в Боллсбридж?
— Да, собирался. Умер Ральф Финнеган, будут распродавать его лошадей…
Люк, похоже, одобрил мои намерения.
— И кого вы выберете? Кто у него там лучший?
— Оксидайз. Двухлеток, хорошо выезженный, быстрый, в перспективе следующее дерби. И наверняка очень дорогой.
Люк что-то проворчал.
— Донавану отправите?
— Конечно.
Ворчание превратилось в смешок.
— Ну, увидимся четырнадцатого.
И Люк повесил трубку.
— Что, приедет? — спросил Морт, и я кивнул и сказал ему когда.
— Да, он обычно приезжает в октябре, — сказал Морт. Он спросил, не хотим ли мы посмотреть, как тренируют оставшихся лошадей, но я торопился закончить дела в доме, поэтому мы с Касси вернулись в деревню и для начала заехали в пивную. Хозяин, которого мы сегодня еще не видели, сметал с порога опавшие листья. Он был в своей рубашке с короткими рукавами.
— Вам не холодно? — спросила Касси. Банан, весь вспотевший, в отличие от нас, кутавшихся в пуховки, объяснил, что только что ворочал бочонки с пивом в подвале. Мы сказали, что на время уезжаем, и объяснили почему.
— Заходите, — сказал он, покончив с листвой. — Кофе хотите?
Мы выпили с ним кофе в баре, только он в свое еще добавил мороженого и бренди, а мы отказались.
— Ну конечно, — дружелюбно согласился он, — я буду забирать вашу почту. Бумаги, молоко, все, что хотите. Еще что-нибудь?
— Хватит ли у вас благородства на великий подвиг? — спросила Касси.
Он покосился на нее поверх своей пенистой кружки.
— Выкладывайте!
