закрпить мышечную ткань. Он еще совсем молоденький. Поправится, будет как новенький. Вот глупыш. Налетел на машину, зацепился плечом за боковое зеркало, стал вырываться… и вот результат.
— Да, — кивнул я. — Саймон Дейси мне говорил.
Она удивленно приподняла бровь.
— А вы, собственно, кто? — спросила она.
— Джеффри Мейсон, — ответил я. Достал из кармана еще одну карточку, протянул ей.
— Ничего не продаете? — подозрительно спросила она, мельком взглянув на карточку.
— Нет, — усмехнулся я. — Пришел за информацией.
— Какой информацией?
— Видите ли, я барристер, представляю интересы Стива Митчелла.
— Наглый паршивец и задавака.
— Вот как? — удивился я. — Почему?
— Считает, что наделен невероятной привлекательностью, — пояснила она. — Что все женщины при виде его только об одном и мечтают, как бы залучить его в койку.
— И это происходит?
Она взглянула на меня, улыбнулась.
— Не хотелось бы мне оказаться на скамье свидетелей и отвечать на ваши вопросы.
— Постараюсь этого не допустить, — улыбнулся я в ответ. — Для этого, по крайней мере, мне надо знать ваше имя.
— Элеонор Кларк, — ответила она и протянула руку. Мы обменялись рукопожатием. — Вы вроде бы говорили, что хотели спросить о Милли Барлоу.
— Да. Вы ее знали?
— Конечно, знала, — ответила Элеонор. — Мы жили в одном доме вместе с еще тремя сотрудницами больницы.
— Доме? — удивился я.
— Ну, да. На задворках больничного комплекса есть специальный дом для медперсонала. Я там живу, и Милли тоже жила, пока не…
— Пока не покончила с собой?
— Да, — ответила Элеонор и отвернулась. — Именно до тех пор, пока не покончила с собой. Но нельзя сказать, чтоб она ночевала там каждый день.
— Потому что жила со Стивом Митчеллом? — Эта моя фраза прозвучала как вопрос.
— Да, — нехотя ответила она.
— А может, и еще с кем-то?
— Уж больно вы шустры, как я посмотрю, — протянула она. — Впрочем, что уж теперь скрывать. Наша Милли готова была переспать с любым, кто вежливо попросит.
— Любым мужчиной, вы хотите сказать, — заметил я.
— Нет, — сказала она. — Милли была не столь разборчива. Ну а вообще… девушка была довольно славная. И нам всем ее не хватает…
— Почему, как вы думаете, она покончила с собой? — спросил я.
— Не знаю. — Элеонор пожала плечами. — Многие после говорили, что у нее была депрессия,
но мне так не казалось. Она всегда выглядела такой… счастливой. Постоянно строила разные планы. Очень хотела быстро разбогатеть.
— Она торговала собой? — спросил я.
— Нет, — решительно ответила она. — Не думаю. То есть я, наверное, немного преувеличила. С кем лопало она, конечно, не спала. У нее имелись предпочтения. И время от времени она все же отказывала мужчинам, особенно женатым. Не такая уж и плохая была девушка.
— Но она жила со Стивом Митчеллом или нет? — спросил я.
— Не совсем так, — ответила Элеонор. — Она жила здесь, в нашем доме, а ночи… ночи проводила с Митчеллом. С ним чаще, чем с кем-либо еще. Но сказать, что эти двое жили вместе, нет, это не так.
Интересно, подумал я, обрадовалась бы, услышав это, миссис Барлоу. И насколько строго она воспитывала дочку. Возможно, избавившись от опеки отца, та пустилась во все тяжкие, пыталась наверстать упущенное, испытать все радости и удовольствия жизни.
— А где она раздобыла обезболивающее? — спросил я.
— Вообще-то тут у нас хватает всяких медикаментов. И все же странно… — Она не закончила фразы.
— Что странно?
— В отчете токсиколога после вскрытия сказано, что она отравилась тиопенталом.
Я вопросительно взглянул на нее.
— И что с того?
— Видите ли, у нас в клинике тиопентал не применяется. Мы используем кетамин в смеси или с ксилазином, или же с детомидином. — Я вопросительно приподнял бровь. — Это все седативные средства, — пояснила она, но я все равно не понимал. — Оба типа смеси заставляют впадать в бессознательное состояние, но тиопентал — это усыпляющее на основе барбитуратов, а кетамин — это соль гидрохлорида.
— А вам не кажется странным, что она использовала средство, не применяющееся в вашей клинике? — спросил я.
— Ну, вообще-то, — начала Элеонор, — ветеринар может получить любой медикамент от любого поставщика. А уж обезболивающими у нас пользуются очень широко.
— В таком случае это означает, что она свела счеты с жизнью вовсе не спонтанно, — заметил я. — Раз уж ей пришлось специально заказывать этот медикамент, вместо того чтоб взять любой, аналогичного действия, у себя в клинике.
— Может, он у нее уже давно был, — сказала Элеонор. — Вот у меня в сумочке множество разных мелочей, и далеко не все они из больницы. Обезболивающие на основе барбитуратов используются довольно часто. А уж тиопентал — практически каждый день. Им усыпляют собак и кошек.
— А откуда сама больница получает медикаменты? — спросил я.
— Есть специальная ветеринарная аптека в Ридинге, — ответила она. — Поставки осуществляются почти каждый день.
— Милли, должно быть, заказала препарат отдельно от общего списка, — заметил я.
— Нет, — быстро ответила Элеонор. — В полиции проверяли все ее записи и заказы и ничего такого не обнаружили.
— Странно, — пробормотал я.
— Даже при всем желании ей было не так-то просто поживиться медикаментами из больницы, — сказала Элеонор. — У нас очень строгая система контроля. Заказ на любые обезболивающие средства должен быть подписан двумя ветеринарами из больницы… Послушайте, мне пора. Как правило, мы работаем до шести, и сторож ждет, когда можно будет запереть.
— А где жеребенок, которого вы оперировали? — спросил я.
— В конюшнях на заднем дворе. Останется там до утра. К нему подсоединены датчики, в кабинете дежурного врача есть монитор, по которому он следит за состоянием. Ну а все остальные отделения закрыты, за исключением неотложки.
— Но мне хотелось бы задать вам еще несколько вопросов о Милли, — набравшись смелости, сказал я.
— Дайте хоть переодеться сначала, — сказала Элеонор. — Мне не мешало бы выпить. Угощаете?
— А как насчет поужинать? — спросил я.
— Не слишком ли торопите события, мистер… — она посмотрела на мою карточку, — Джеффри Мейсон?
— Нет. Простите, — пробормотал я. — Я вовсе не это имел в виду.
— О, благодарю! — саркастргчески заметила она. — Только подумала, что меня приглашают на свидание, а он, видите ли, говорит, что ничего такого не имел в виду. — Она рассмеялась. — И так всю
