Письмо одиннадцатое
Володюшка! Суффикс «ушк-юшк», объясняла я иностранцам, которых учила русскому языку, обозначает старинную задушевную интонацию по отношению к явлению, предмету или человеку – матушка, волюшка, полюшко, соловушка. А имена звучат – Настасьюшка, Марьюшка, Никитушка... Им это очень нравилось, они начинали называть так своих товарищей и себя: Джонушка, Леслюшка, Ченушка, Мохамедушка, Абхиманьюшка, Ришабхаскандханьюшка и т. п. Пришлось объяснять им, что это необязательно, есть много способов назвать человека ласково: Володик, Володенька, Володечка, Вовик, Вовочка. Или – Петенька, Петяша, Петруша, Петушок, Петюня, Петечка, Петюнчик, Петеныш, Петяшечка – до бесконечности. Их это потрясало. Я и сама задней памятью потрясаюсь богатству русского языка, который мы так бездарно утратили. Впрочем, утраченными в значительной мере можно считать все языки.
Володюшка. Володенька, Володечка.
Нет, в других языках тоже были уменьшительные имена.
Как это... Что-то стучится мне в память.
Ага, вот!
...
Опять забыла, что писала тебе в раньшем письме, а перечитывать почему-то опять боюсь. Потом перечитаю всё сразу. Или вообще не буду перечитывать.
Кажется, я так и не рассказала о втором конкурсе красоты, где я одержала оглушительный триумф.
Всё было немного необычно, а верней сказать, много необычно, совсем не так, как в первый раз. Мне выделили отдельную комнату для одевания. Наряды были лучшего качества. Со мной общались с самого начала как с гарантированной королевой красоты. Везде я чувствовала чье-то заспинное влияние и предполагала, что оно исходит от моего чудовища, как я уже привыкла мысленно называть его.
И вот вечер финального показа.
Я уверена в своей победе, каждое мое появление вызывает бурю аплодисментов.
Правда, была там и достойная конкурентка – беловолосая девушка, очень миленькая, такая фарфоровая, но при этом не холодная, а улыбчивая, живая, не помню, как ее звали, мы с ней общались вполне дружелюбиво. Она была чуть младше меня, но выглядела опытно: уверенно ходила, уверенно показывала себя, уверенно говорила. При этом был все-таки небольшой эффект запинчивости. Однако эти небольшие паузы выглядели как милая застенчивость и скромность. То есть: да, я умна и красива, но немного стесняюсь того, что я так умна и красива, поэтому слегка торможу, чтобы не быть такой безусловно прекрасной. В мое отсутствие это была бы беспроигрышная тактика. Я сама, если вспомнить, была такой на первом показе – не нарочно, а от природных моих качеств, исключающих самолюбование.
Одним из самых важных показов была проходка в купальниках и на высоких каблуках. Был уже самый финал. Баллы беловолосой девушки были вторыми после меня, шанс у нее еще оставался. И вот вышла я, спустившись по ступеням, а потом пошла она. И споткнулась. Она споткнулась и упала. А женщина падает с высоких каблуков громоздко и некрасиво, при этом показалось, что у беловолосой красавицы вывихнута нога. Это потом подтвердилось. Она плакала. Каблук валялся на сцене. Кто-то кричал за кулисами. Девушка, что стояла рядом со мной, вдруг больно щипнула меня за руку и прошипела:
– Это всё из-за тебя, гадючка!
Оскорбление было обидным, незаслуженным, я не имела отношения к несчастью беловолосой девушки.
Я стала «Красой Саратова», получила приз, всё свершилось, но впечатление было безнадежно испорчено. Газеты вовсю писали об этом инциденте, многие журналисты обвиняли меня и тех, кто стоит за мной (будто я знала, кто за мной стоит). Каким-то образом узнали, что каблук был подпилен, что в раздевалку к бедной девушке проникали посторонние люди... И лишь в одной газете была справедливая заметка под названьем «Медвежья услуга». Медведь, Володечка, это большое, хищное и неуклюжее животное. «Медвежья услуга» – когда хотят сделать добро, но делают его неловко и всё портят. Я потом узнала, что заметку написал Владимир: он тогда начал сотрудничать с местными газетами и превращаться в мастеристого журналиста. Но мне он не сказал об этом.
Всё происходящее было так неприятно, что я дала интервью телевидению и заявила, что отказываюсь от звания и от приза. Но выяснилось, что этого я не могу сделать по условиям контракта, который по неопытности подписала не глядя. К тому же беловолосая девушка тоже дала интервью, где оправдывала меня полностью и рассказывала, что никто ей не подпиливал каблук, она просто споткнулась, это может случиться со всяким. Я, помню, позвонила ей, чтобы поблагодарить за благородство, но она почему-то ответила коротко и раздраженно.
– Это не мне спасибо, – сказала она.
– А кому же?
– Ладно, замнем!
И опять мне стало неприятно. Возникло ощущение, что кто-то распоряжается обстоятельствами, складывающимися вокруг меня, и стремится к тому, чтобы распоряжаться мной самой. Я этого не хотела. Но как объяснить это тому, кого ты не знаешь и в глаза не видела? А может видела, но не догадываешься, что это он. Надо было дать какой-то знак – и я дала его.
Владимир в это время купил недорогой подержанный автомобиль, и я попросила его, чтобы он некоторое время возил меня.
– Предлагаешь работу личного драйвера? – спросил он.
– Нет. Просто не хочу ездить на этой машине.
– Она тебе разонравилась?
Владимир не знал происхождения машины, и вообще я не посвящала его в свои догадки о благодетеле-чудовище, поэтому я сказала:
– Мне не нравится самой ездить. А просто ходить по улицам мне тяжело, ты ведь понимаешь почему.
– Конечно. Тебя теперь вся страна знает.
– Ну, не страна, город, но тоже немало, учитывая, что я тут живу. Хотя ты мне сделал подсказку: лучше нанять постороннего драйвера, а не просить тебя.
Владимир сразу пошел на пяточное направление.
– Хорошо, – сказал он. – Все равно лето, каникулы, мне нечего делать. А ты теперь занятая девушка, везде надо успеть.
Я видела, что на самом деле он получил удовольствие от моего предложения. Разговоры о самоубийстве прекратились, хотя в близком контакте я ему твердо отказывала. Может быть, потому, что не хотела попасть под ложное очарование момента. 
39.
Ездили мы с ним каждый день на различные мероприятия, на фотосессии, я была ведущей или выступающей на концертах приезжавших к нам знаменитостей, Владимир не только возил меня, но часто присутствовал, находясь в сторонке. Пусть это неведомое чудовище, думала я, знает, что у меня есть парень, что я не езжу на его подаренной машине, что я могу обойтись без его благодетельства.
