– Нет. Я искал ее. Я подумал... вероятно...
– Она здесь. Там, на балконе. С Мидж.
Я проследил за его взглядом, и правда, наверху, касаясь друг друга головами, они весело болтали. Нэнси и Мидж. Две половинки одного целого.
– Знаешь, которая из них Нэнси? – спросил Колин.
– Та, что слева, – без колебания ответил я.
– Большинство не могут их различить.
Колин заметил выражение моего лица и с досадой воскликнул:
– Если у тебя к ней такое чувство, то какого черта ты не говоришь об этом, чтобы она знала! Она думает, что теперь все конечно... из-за ее выходки... и страшно несчастная, хотя и скрывает...
– Ей придется жить на жалкие гроши.
– Ну и что? Какое это имеет значение? Ты переедешь к нам. Мы все этого хотим. Мидж хочет, чтобы ты жил с нами... Теперь, а не когда-то там, когда ты решишь, что можешь себе это позволить. У нас времени – только это лето. А после может почти ничего не остаться. – Он поддернул седло и посмотрел в сторону весовой. – Мне надо идти. Поговорим позже. Я побежал за тобой, потому что у тебя был такой вид, будто ты уходишь.
– Я скоро вернусь. – Я решил проводить Колина до весовой. – Колин... я должен кому-нибудь рассказать, потому что никогда не знаешь...
Он озадаченно взглянул на меня. В трех коротких предложениях я объяснил ему, почему фонд превратился в мошенническое предприятие, как его имя и бомба были использованы, чтобы раздуть бизнес, и какую аферу задумал Карти-Тодд.
– Господи! – Колин замер на месте. – Фонд – такая замечательная идея. Черт подери, ну и позор!
Субботний полдень. Следователи из комиссии разъехались к женам, детям и траве на лужайках. Я положил трубку и подумал о полиции. Полиция, конечно, была на месте. На ипподроме. Готовая ко всему. Но захотят ли они помочь мне? Едва ли. Преступление еще не совершено, и они не сдвинутся с места и на дюйм.
В лучшем случае, если они поверят мне, то приедут к дому Карти-Тодда, чтобы взять его показания.
Но уже не будет ни Карти-Тодда, ни документов, ни фонда. А возможно, и герцога...
Сколько раз я убеждал себя держаться подальше от неприятностей.
Я никогда не прислушивался к собственным советам.
В офисе Карти-Тодда стояла абсолютная тишина. Даже часы не тикали. Но мне казалось, что атмосфера здесь зловещая и гнетущая. Карти-Тодд, с уверенностью можно сказать, на скачках, и в моем распоряжении по меньшей мере час – умом я это прекрасно понимал. Но нервы оставались натянутыми, как струна.
Я поймал себя на том, что на цыпочках подхожу к столу. Нелепо, я даже усмехнулся и поставил ступню целиком на поглощающий звуки ковер.
На столе располагались пресс-папье без единого пятнышка, стаканчик с ручками и карандашами, зеленый телефон, фотография женщины, трех детей и собаки в серебряной рамке, настольный календарь- дневник и красная с золотом жестянка с апельсиновыми корочками в шоколаде. В ящиках стола лежали почтовая бумага, марки, скрепки и маленькая стопка листовок с призывом застраховаться против бомбы, которая может взорваться на пути домой. Два из четырех ящиков стола были совершенно пустыми.
Два шкафа с картотекой. Один заперт, другой – нет. В верхнем ящике незапертого хранились формы для вступающих в фонд, бланки страховых сертификатов и формы заявления для получения страховой премии. Во втором ящике были расположены по алфавиту заполненные формы. В третьем, почти пустом ящике я нашей три папки: на верхней была надпись – 'Требования удовлетворены', на следующей – 'Требования рассматриваются' и на нижней – 'Расписки'.
Папка 'Требования удовлетворены' содержала отчеты о выплатах. По тысяче фунтов получили Эйси Джонс и тренер в Кенте, которого в конюшне лошадь ударила копытом в лицо. Три тысячи выплатили ученице тренера в Ньюмаркете, которая повредила запястье, упав на утренней тренировке с кобылы- двухлетки. К заявлениям, написанным строго по форме, были приложены справки от врача, и на каждом стояли штамп 'выплачено' и дата.
Папка 'Требования рассматриваются' была толще. Там лежали пять писем с просьбой прислать форму заявления, помеченные 'форма послана', и два заполненных заявления. В одном случае по поводу пальца, укушенного жеребенком во время вечернего кормления; в другом – по поводу ноги конюха, поврежденной из-за небрежно оставленного на тропинке плуга. Судя по датам, подавшие заявления ждали получения денег не больше месяца. Всего несколько компаний в Британии выплачивают страховые премии быстрее.
Папка 'Расписки' в некотором смысле оказалась самой интересной, хотя и самой тонкой. Отчеты, составленные в виде дневника, содержали номер нового клиента и день, когда он заплатил взнос. Если в первые недели вступало два-три человека, то потом число вступивших росло, как грибы после дождя.
Первый заметный приток новых членов был сбоку отмечен припиской мелким аккуратным почерком: 'Эйси Джонс и др.'. Следующий астрономический взрыв был отмечен тем же почерком: 'Бомба!' Третьей, совсем небольшой прибавке клиентов сопутствовало слово 'листовка'. И рядом с четвертым заметным подъемом популярности фонда стояли слова: 'Повреждение электропроводки'. После этого число клиентов росло изо дня вдень. К тому времени уже все знали о существовании и преимуществах основанного герцогом фонда.
Общее число членов за два месяца достигло пяти тысяч четырехсот семидесяти двух. После выдачи нескольких страховых премий (некоторые клиенты платили двойные взносы и получали двойную премию) на счету фонда оставалось двадцать восемь тысяч сорок фунтов стерлингов.
После катастрофы, в которой погибли Эмброуз, Китч и конюхи, у фонда едва ли хватит денег, чтобы выплатить положенное семьям погибших. Эта катастрофа, конечно, произошла случайно. Карти-Тодд не
