вредных идей?
– О нет, идеи здесь ни при чём, – ответил Рене. – Просто я так привык.
Хотя Рене был очень раздражён, он не думал, что его слова будут восприняты как отповедь, и почувствовал себя крайне неловко, когда полковник как-то сразу сник.
Затем они заговорили о работе, и Рене вскоре обнаружил, что на его плечи собираются незаметно переложить обязанности, которые он никогда на себя не брал.
– Доктор Маршан говорил, что вы изучаете испанский язык, – сказал полковник. – Это хорошо, он вам очень пригодится. Но вы быстро усвоите язык на месте, а пока, мне кажется, вы провели бы время с большей пользой, выполняя обязанности моего секретаря. Дел скопилось много, для вас это было бы превосходной практикой.
Рене ответил не сразу. Это не предусматривалось договором. Однако какой смысл с самого начала ссориться со своим начальником?
– У меня было впечатление, – сказал он наконец, – что господин Гийоме…
– Такая договорённость действительно была, но я пришёл к выводу, что его таланты, по-видимому, лежат в другой области. Разумеется, секретарская работа, строго говоря, не входит в круг ваших обязанностей, но для меня было бы большим облегчением, если бы вы взяли её на себя.
– Как вам угодно, полковник, – довольно сдержанно ответил Рене.
Он ничего не имел против лишней работы – чем больше, тем лучше… но почему полковнику не сказать ему прямо: «Я попал в затруднительное положение, помогите мне, пожалуйста».
Выйдя из каюты, Рене увидел спускавшихся по трапу Гийоме и Маршана. Завидев Рене, бельгиец злобно прищурил свои бесцветные глазки:
– А, господин де… Мартерель! Говорят, вы собираетесь стать секретарём полковника? Ну что ж, желаю успеха.
– Благодарю вас, господин Гийоме, – отвечал Рене, глядя ему прямо в глаза. – И, к вашему сведению, меня зовут Мартель.
Отступив в сторону, чтобы дать дорогу Маршану, он услышал, как Гийоме прошипел у него за спиной:
– Милорд сегодня не в духе.
– Так ты, дурак, и не приставай к нему, – проворчал в ответ Маршан.
Обернувшись, Рене встретился глазами с Маршаном, который дружелюбно ему улыбнулся и пожал плечами. Рене улыбнулся и кивнул в ответ, а выбежав на палубу, встряхнулся, как большой мокрый пёс.
– Брр… что за мина! А голос!.. Вспомнив слова Лортига: «Не человек, а прямо червяк», – Рене рассмеялся и окончательно повеселел.
ГЛАВА IV
– Что ещё случилось, дед? – спросил Бертильон, распаковывавший тюк. – Неужели опять мул свалился в пропасть?
Разговор происходил в полуразвалившейся хижине на перевале. Потоки ледяного дождя хлестали по крыше и нависшим вокруг скалам. Дувший с ледников ветер проникал в каждую щель, и людям, которые ещё недавно брели по жарким, удушливым болотам близ Гуаякиля, казалось, что он острее ножа.
В ответ на вопрос Бертильона Маршан только презрительно хмыкнул.
– Мул? – воскликнул Лортиг. – Будь моя воля, в пропасть полетел бы кое-кто другой. Вы только подумайте, мальчики, этот трусливый прохвост взял и сбежал!
Де Винь широко раскрыл глаза.
– Сбежал! Кто? Червяк?
Эта кличка пристала к Гийоме; за глаза его теперь только так и называли.
– Чёрта с два, – проворчал Маршан. Стоя спиной к остальным, он грел руки, согнувшись над дымящим очагом.
– Да нет, – досадливо бросил Лортиг. – Переводчик. Удрал ночью – скорее всего, отправился догонять погонщиков мулов, которые повстречались нам вчера.
– Но почему это он удрал?
– По-видимому, его напугали рассказами о хиваро. Во всяком случае, его нет.
– Что же мы теперь будем делать, доктор? Маршан пожал плечами.
– Вернёмся в Кито и наймём другого.
– В Кито!
Офицеры вскочили на ноги.
– Опять спускаться по этому собачьему ущелью? Чёрт знает что! Это уж слишком!
– Ничего особенного, – хладнокровно заметил Маршан. – Переводчики всегда удирают, если им предоставляется случай, – такая уж это порода. Новому надо будет внушить, что мы свернём ему шею, если он попытается выкидывать какие-нибудь штуки.
– Но опять спускаться!
– Вернуться нужно будет, конечно, только одному или двоим. Остальные с мулами и багажом будут дожидаться здесь. Лортиг окинул взглядом хижину и сделал гримасу.
– Нечего сказать, приятная неделька ждёт нас в этой гостинице.
Сначала полковник хотел послать в Кито только Маршана с двумя индейцами, а самому с отрядом ждать их возвращения, разбив лагерь в каком-нибудь укрытом от ветра месте, гели только поблизости удастся найти что-нибудь подходящее. Но тут обнаружилось, что часть продовольствия, закупленного в Кито, никуда не годится. Тогда полковник решил, пока Маршан ещё не отправился в путь, тщательно осмотреть все запасы, чтобы тот мог потребовать замены недоброкачественных товаров, попавших к ним по ошибке или подсунутых мошенниками-торговцами. Результаты осмотра привели Дюпре в такой ужас, что он решил сам вернуться в Кито. Вдобавок ко всему оказалось, что одна лошадь и несколько мулов больны.
– Господа Мартель, Лортиг и Штегер, – сказал Дюпре, входя вечером в хижину. – Прошу вас приготовиться – завтра рано утром вы отправитесь со мной в Кито. Остальные будут ждать нас здесь. Замещать меня будет доктор Маршан.
Маршан взял его под руку и вывел за дверь, под приливной дождь.
– Ну что ж, по крайней мере, один человек у тебя будет работать без понуканий. Знаешь что, раз уж ты едешь, возьми с собой и Гийоме.
– Гийоме! Ты шутишь? Чего нам стоило втащить его сюда!
– А ты подумал, чего нам будет стоить тащить его с собой дальше? Надо что-то придумать; не можем же мы столкнуть его в пропасть, а если мы оставим его где-нибудь по дороге против его воли, папаша устроит скандал. Остаётся одно – нагнать на него такого страху, чтобы он сам сбежал. Надо его немного потаскать по горам и показать ему, что его ждёт, – быть может, он решит, что европейский климат ему полезнее.
– Я полагал, что ты достаточно хорошо меня знаешь, Рауль, – сурово сказал полковник. – Как ты мог предположить, что я соглашусь на подобный план?
Маршан ухмыльнулся, нимало не смутившись.
– Ну разумеется, Арман. Когда же ты соглашался с моими гнусными замыслами? Пускай остаётся со мной; если он в твоё отсутствие свалится в водопад, ты будешь ни при чём. А моя репутация все равно погибла.
Полковник ничего не ответил, но, вернувшись в хижину, приказал Гийоме собираться. Ко всеобщему удивлению, Червяк не возражал. Экспедиция ушла в горы, не дождавшись запоздавшего почтового парохода. Теперь европейская почта уже наверняка прибыла, и Гийоме надеялся получить благоприятный ответ на посланное из Вальпарайсо письмо, в котором он умолял отца разрешить ему вернуться в Брюссель.
После двух дней изнурительной переправы через скользкие скалы и вздувшиеся потоки маленький
