ввязываюсь.
Мы въехали во двор конюшни Аллардека около восьми вечера. В этот час в конюшне должно было быть темно и тихо, а между тем повсюду горели огни и слышался шум. Посреди двора стоял огромный фургон для перевозки лошадей, все двери нараспашку, пандус опущен. Рядом с фургоном стоял пожилой человек, который наблюдал, как конюх заводит в машину лошадь. Позади него большим желтым прямоугольником светилась дверь денника, где лошадь стояла раньше.
В нескольких шагах от фургона, освещенные, как на сцене, размахивая кулаками, ссорились двое мужчин. Похоже, дело уже дошло до крика. Один из них был мой зять, Бобби. Другой…
— О боже! — воскликнула Холли. — Это один из наших владельцев! Забирает лошадей! А ведь он нам должен целое состояние!
Она выпрыгнула из машины прежде, чем я успел полностью остановиться, и бросилась к спорящим. Насколько я мог видеть, ее появление отнюдь не способствовало охлаждению бушующих страстей. Похоже, мужчины просто не обратили на нее внимания.
Моя спокойная по натуре сестра совершенно не приспособлена к тому, чтобы вмешаться в ситуацию и разрешить ее в свою пользу. Про себя она полагала, что была бы вовсе не прочь провести всю жизнь дома, у плиты, как полагалось женщине в старые добрые времена. Впрочем, женщина ее поколения тоже могла избрать такой образ жизни — с той разницей, что она могла именно избрать его, а в старые добрые времена его навязывали женщинам насильно.
Я вышел из машины и подошел посмотреть, что здесь можно сделать. Холли бросилась мне навстречу.
— Не мог бы ты остановить его? — взволнованно спросила она. — Ведь если он заберет лошадей, нам своих денег уже не видать.
Я кивнул.
Конюх, который вел лошадь, уже подошел к пандусу, но лошадь упрямилась, не желая заходить в фургон. Я, не раздумывая, подошел к конюху, встал у подножия пандуса, преградив ему путь, и велел парню отвести лошадь на место.
— Чего? — переспросил он. Конюх был молод, невысок и явно ошарашен тем, что я возник перед ним из темноты.
— Отведи лошадь в денник, выключи свет и закрой дверь. Немедленно.
— Но мистер Грейвс приказал…
— Давай-давай, — сказал я. Он с сомнением поглядел на ссорящихся мужчин.
— Ты из здешних? — спросил я. — Или с фургоном приехал?
— С фургоном. — Парнишка посмотрел на пожилого мужчину, который до сих пор стоял и молчал.
— Джим, что мне делать?
— Кто вы такой? — спросил я.
— Шофер. Я здесь ни при чем.
— Вот и ладно, — сказал я парню. — Эта лошадь никуда не едет. Поставь ее на место.
— Вы Кит Филдинг? — с сомнением спросил конюх.
— Да. Брат миссис Аллардек. Ну, действуй!
— Но мистер Грейвс…
— С мистером Грейвсом я разберусь, — сказал я. — Сегодня его лошадь никуда не поедет.
— Лошади, — поправил парнишка. — Одну я уже завел в фургон.
— О'кей, — сказал я. — Они обе остаются здесь. Когда поставишь эту на место, выведи и другую тоже.
Парень нерешительно посмотрел на меня, потом развернул лошадь и повел на ее законное место. Это сразу положило конец спору перед фургоном. Тот, который не был Бобби, обернулся и крикнул конюху:
— Эй, ты, дерьмо собачье, куда тебя черти несут? Немедленно заводи лошадь в машину!
Парень остановился. Я быстро подошел к нему, взял лошадь за недоуздок и повел ошалевшее от всего этого шума животное домой, в денник. Конюх даже не попытался остановить меня. Я вышел из денника. Погасил свет. Закрыл дверь и запер ее на засов.
Мистер Грейвс (очевидно, это был он) уже мчался ко мне, размахивая кулаками, с самым воинственным выражением на лице.
— Ты чего делаешь, дерьмо собачье? Это моя лошадь! А ну пошел отсюда!
Я встал перед запертой дверью, прислонился к ней спиной, небрежно скрестил ноги, сложил руки на груди. Мистер Грейвс, подбежав ко мне, остановился, не веря своим глазам.
— Пошел прочь! — прогремел он, тыкая перстом в ночное небо. — Это моя лошадь! Я ее заберу, и ты меня не остановишь!
Его пухлое лицо было исполнено самой мрачной решимости. В мистере Грейвсе было всего футов пять от лысеющей макушки до носков начищенных ботинок. Лет под пятьдесят, толстый, рыхлый, он уже выдохся. Ему было явно не под силу сдвинуть меня с места — все-таки я был дюймов на десять выше его.
— Мистер Грейвс, — спокойно сказал я, — вы заберете свою лошадь, как только заплатите по счету.
Он безмолвно разинул рот. Отступил назад, попытался разглядеть мое лицо, но оно было в тени.
— Да-да, это я, — сказал я. — Кит Филдинг. Брат Холли.
Разинутый рот захлопнулся.
— А какого черта вы здесь делаете? При чем здесь вы? Убирайтесь с дороги!
— Чек, пожалуйста, — сказал я. — Чековая книжка у вас с собой?
Он лихорадочно принялся соображать, что ответить. Но я не дал ему времени на размышления.
— Между прочим, — заметил я, — «Ежедневное знамя» заинтересовано в скандальных историях для своего раздела «Частная жизнь». По-моему, владелец, пытающийся спереть своих лошадей под покровом ночной темноты, чтобы не платить тренеру, будет для них лакомым кусочком. А вы как думаете?
— Вы что, угрожаете? — грозно осведомился он.
— Совершенно верно.
— Вы этого не сделаете!
— Да почему же? Я могу даже намекнуть, что если вы не можете заплатить тренеру, вы, возможно, вообще не в состоянии оплачивать свои счета. Вот тогда-то все ваши кредиторы и слетятся, как стервятники на добычу.
— Но это же… это…
— Да, это самое происходит сейчас с Бобби. А если у Бобби сейчас туго с деньгами — заметьте, я сказал «если»! — то это отчасти благодаря вам и вам подобным, которые не любят платить вовремя.
— Вы не смеете говорить со мной таким тоном! — разъяренно вскричал мистер Грейвс.
— А почему, собственно?
— Я пожалуюсь на вас в Жокей-клуб!
— Да ради бога.
Брехня все это, никуда он не пожалуется. Я посмотрел через голову мистера Грейвса на Бобби и Холли, которые стояли достаточно близко, чтобы слышать весь диалог.
— Бобби, — сказал я, — сходи за счетом мистера Грейвса. Проверь, записано ли там все, за что он тебе задолжал. А то другого случая может и не представиться.
Бобби бросился в дом. Холли последовала за ним более осторожно. Конюх, приехавший с фургоном, отступил в тень вместе с шофером. Мы с мистером Грейвсом стояли словно на сцене и ждали.
Пока лошадь стоит в конюшне тренера, тренер может рассчитывать на то, что так или иначе он свои деньги получит, потому что существует закон, позволяющий ему в крайнем случае продать лошадь и окупить убытки. Но если лошадь увезут, деньги он сможет получить только через суд и в любом случае ждать ему придется очень долго. А если владелец обанкротился, то тренер вообще ничего не получит.
Так что лошади Грейвса были залогом благосостояния Бобби.
В конце концов Бобби вернулся, неся длинный счет на трех листах.
— Проверьте! — сказал я Грейвсу. Тот выхватил у Бобби листки. Он со злобным видом прочел счет от
