И опять ему на голову. Да что ж ты, думаю, руки не держат? Опять подняла, смотрю, а муж любимый уже хрипит. Тут я совсем испугалась, руки совсем затряслись. И опять топор от страха уронила. И опять на голову. Чисто случайно, сами понимаете... Правда, судьи не поверили. Но ничего, отбыла, что положено, даже к торговле вот допустили...
– На вас глядя, не скажешь...
– А на кого глядя что скажешь? – спросила Клавдия-Анжела. – Поэтому мне и одной хорошо, с дочкой. За кого попало не собираюсь, а кто мне нравится, тот того не знает. Так не знаючи и уедет.
– Это кто?
– Да не важно...
Кравцов поблагодарил и ушел из магазина. На крыльце он встретился с Хали-Гали.
– Живой, дед?
– Живой. А Цезарь-то жив? – Хали-Гали неожиданно правильно вспомнил кличку пса.
– А с чего ему быть неживым? Просто гуляет где-то.
– Да я подумал: бывает – когда собака старая, она уходит, чтобы в одиночку умереть. Чтобы хозяина в горе не вводить.
– Ну, не такой уж он старый, – сказал Кравцов, однако задумался.
И вошел в магазин.
Он вошел в магазин и осмотрел те полки, где у Клавдии-Анжелы были промышленные товары. В том числе обувь.
– Ну-ка, покажи мне вон те ботинки. Черные, – сказал он продавщице.
Клавдия-Анжела подала ему лаковые туфли с острыми носами.
– Примерить можно?
– Конечно.
Клавдия-Анжела принесла стул, чтобы старику было удобнее. Тот снял сапоги, обулся. Встал перед большим зеркалом, которое висело сбоку, у двери.
– Не велики? – спросила Клавдия-Анжела.
– Мне в них не бегать. В смысле – не ходить, – исправился Хали-Гали. – А вот костюмов я у тебя не вижу.
– Давно не торгую, никто не берет. А тебе зачем? Жениться собрался?
– Вроде того. Жаль. В район, получается, ехать надо...
– Постой, – вспомнила Клавдия-Анжела. – Было два костюма, накладные на них потерялись, акт никак составить не могут. Так и лежат. Сейчас принесу.
Она ушла, а Хали-Гали все смотрел на себя в зеркало. Ноги в лаковых туфлях показались очень ловкими. Он переступил с ноги на ногу. Получилось, будто слегка сплясал. Еще переступил. И начал вдруг чуть ли не чечетку выбивать – при том, что эту самую чечетку видел только по телевизору. Он выбивал дробно и быстро, самому понравилось. Выбивал и думал: вот, может быть, талант был, а я о нем и не знал...
Тут заметил, что Клавдия-Анжела стоит и смотрит на него округлившимися глазами.
– Ты не пялься, – сказал он ей, – а давай костюм и дверь запри. И сама выйди, я переоденусь.
Клавдия-Анжела, сдерживая улыбку, сделала, как он просил. Хали-Гали переоделся – и опять себе понравился. Великоват костюм, ну так что ж. Опять-таки, в нем не ходить. Потом он снял все с себя, надел свое старье, позвал Клавдию-Анжелу и сказал ей:
– Ты это все пока отложи, я скоро зайду. Никому не продавай, поняла? Сколько оно стоит, если гужом?
– Семь тысяч. Где ты такие деньги-то возьмешь?
– А не твоя забота. У меня идея есть.
У Хали-Гали была идея, и с этой идеей он пошел к Андрею Ильичу Шарову, который как раз на минутку заскочил в администрацию, чтобы спросить у секретарши Стеллы, не было ли срочных звонков. Хали-Гали предложил Андрею Ильичу купить его дом.
– Зачем мне твой дом? – удивился Андрей Ильич. – Ты не чуди, Хали-Гали!
Но Хали-Гали не только не прекратил чудить, а даже наоборот.
– Ты вот что, Андрей Ильич, – сказал он. – Я не против, с одной стороны... Лет тридцать меня уже Хали-Гали все зовут. Я уж и забыл, за что. Но сейчас как-то неудобно мне стало. Давай уж по имени- отчеству. Семен Миронович я, если не помнишь.
Андрей Ильич смутился:
– А ведь точно, не помню. Ладно, Семен Миронович, договорились. Но насчет дома не понял, извини. Его только на слом купить.
– Ну, купи на слом. Это сколько будет?
– Не знаю... Тысяч десять максимум. Рублей.
– Годится, – сразу же согласился и даже обрадовался Хали-Гали. – Ты только так. Деньги мне выдай сейчас, а дом через недельку я тебе освобожу.
Шаров не мог его понять:
– Тебе деньги нужны? Я тебе лучше взаймы дам.
– А отдавать когда? И с чего? Нет, ты все-таки лучше оформи... – Тут Хали-Гали замолчал, взялся за грудь и сел.
– Ты чего? – забеспокоился Шаров. – Семен Миронович? Опять плохо?
– Нормально.
– Ты сиди, не вставай, я сейчас Вадика позову.
– Не надо. Ну? Оформишь, что ли?
– Да без проблем! Ты отдохни, посиди.
– Некогда отдыхать.
Некогда было отдыхать старику: надо к омуту сходить, посмотреть, как там и что.
Суриков, увидев его, обрадовался:
– Ожил? А сом все сидит, зараза! Взрывали – не выплыл!
– Может, оглоушило его насмерть? – предположил Хали-Гали.
– Он тогда всплыть должен! – сказал Мурзин. Хали-Гали не согласился:
– Умный какой. Он же на самой глуби, а там лед, межу прочим. То есть он холодный, сом-то, он там весь застыл. А все холодное – оно к низу тянется, а теплое наоборот. Ну, как в бане. На полке – жара, внизу ветерок. Вот он на льде и лежит теперь.
Мурзин его идею принял наполовину:
– Мощно рассуждаешь, старик! Но льда там нету!
Хали-Гали, постояв немного, сказал Сурикову:
– Василий, ты поработать не хочешь? Я заплачу.
– Вот сома поймаем – пожалуйста!
– А сейчас не можешь?
– Нет, извини. Такое дело, сам понимаешь!
