– Павел Сергеевич, но как вы все-таки догадались? Вы ведь сразу догадались, я понял. Но как?
– Элементарно, Вадик, – ответил Кравцов. – Слушай внимательно. Их...
– Бин! – подхватил Вадик, подумав вдруг, что Павел Сергеевич зачем-то начал говорить на немецком языке.
– Да нет. Их видел Хали-Гали, он вечно по ночам шатается. Ну, и мне сказал.
– И все?! – разочарованно вскричал Вадик.
– И все.
На самом деле это было не все. Когда Колька и Володька пришли- таки вечером рассказывать Кравцову то, что он и так знал, когда он посоветовал им незаметно вернуть кондиционер, Колька на радостях выпалил:
– Ты, Володь, вечно вот так: не виноват, а другие думают, что виноват! С Кублаковым точно так же!
– Это как же? – спросил Кравцов с веселым любопытством, будто хотел услышать забавный анекдот.
– Да тоже ерунда была: Кублаков Володьку у магазина Клавдии-Анжелы чуть не пристрелил, а Володька его утопить грозился за это! Ну, его потом, когда Кублаков утонул, таскали, допрашивали.
– Да ладно тебе, – неохотно сказал Володька, а Кравцов понял, что имеет дело С ОЧЕРЕДНЫМ ЗВЕНОМ В РАССЛЕДОВАНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ГИБЕЛИ КУБЛАКОВА.
Глава 6
Настоящее убийство
– А он лежит весь в крови! И на полу тоже кровь, кровь, кровь! А в крови деньги, деньги, деньги!
– Ой, врать-то, деньги! Деньги-то как раз и взяли! Все подчистую! У него там миллион целый был!
– Женщины, не знаете – не говорите! Не миллион, а два! И половину-то как раз взяли, а половину не успели, кто-то их напугал!
– Никто не напугал, а просто: ты попробуй вынеси два миллиона, чтобы не заметили! Это же целый мешок!
– Ой, мешок! Если тысячами, в одну сумку улезет! Так, Анжел?
Анисовские женщины, обсуждавшие в магазине Клавдии-Анжелы убийство и ограбление прораба Владимирова, только что происшедшее в «Поле чудес», действительно заинтересовались, сколько это будет – два миллиона, если представить зрительно.
Клавдия-Анжела достала из ящичка кассы пачку денег в банковской ленточке.
– Это вот десятки. Их тут сотня, тысяча получается. А если тысячами – пачка, конечно, потолще, но ненамного. А в ней сто тысяч. Миллион – десять пачек. Два миллиона – двадцать.
Женщины разочарованно смотрели на пачку, брошенную продавщицей на прилавок. Кажется – два миллиона! А получается – по карманам легко рассовать.
Но Микишина, рассудительная, как и ее супруг, предложила рассмотреть вопрос иначе:
– А что на такие деньги купить можно?
Клавдия-Анжела, понимающая истинный вес денег, перечислила:
– Машин легковых, отечественных, штук десять. В Сарайске Нина, сестра моя двоюродная, у нее муж крепкий, богатый, за миллион квартиру купила трехкомнатную, неплохую. А брат ее мужа, он в Москве, двухкомнатную за два миллиона купил (Цены 2003 года.
– Вот деньги у людей! – вздохнула Савичева. – С другой стороны, ну, машины, ну, квартира, дом. Важно, конечно, но из-за этого человека убивать?
Все согласились: маловато, чтобы из-за этого человека убивать.
– За два миллиона, между прочим, зато всю Анисовку можно купить. На корню! – заявила Желтякова. – Вместе с нами!
Женщины засмеялись: из-за такого сомнительного приобретения убивать кого-то уж точно не стоит.
Но ни цена квартир, домов или машин, ни абстрактная стоимость Анисовки не дали им все-таки ясного представления об этих деньгах. С их доходами и зарплатами украденная сумма настолько не соотносилась, что разница представлялась туманней, чем расстояние от Земли до какого-нибудь Сириуса, которое к тому же, как они помнили с далеких времен средней школы, измеряется в непонятных световых годах. Но Клавдия-Анжела нашла остроумный способ перевести эти световые годы в абсолютно понятные километры. Достав калькулятор, она спросила Клюквину:
– Вот ты сколько собираешься еще прожить?
– Что это за вопрос? Я не больная! – обиделась Клюквина.
– Да я не к этому. Ладно, беру себя. Лет, допустим, двадцать пять еще поживу, а больше не надо. Не хочу старой жить.
– Накинь, не жадничай! – загомонили женщины, догадываясь, к чему клонит Клавдия-Анжела.
– Ну, пусть тридцать. Делим два миллиона на тридцать, получаем в год, – Клавдия-Анжела шустро застучала пальцем по клавишам, – шестьдесят шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть рублей с копейками. На всю жизнь до самой смерти!
– Это сколько же в месяц? – спросила Желтякова, теребя в кармане кофты три десятки, на которые ей предстояло кормить семью еще неделю до зарплаты.
– Легко! Пять тысяч пятьсот пятьдесят пять рублей с полтиной!
– А в день? – заинтересовалась и Клюквина.
– Пожалуйста! Делим шестьдесят шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть на триста шестьдесят пять... Сто восемьдесят два рублика, извините! И шестьдесят копеечек сверху!
– В день?
– В день!
Женщины даже не поверили сначала, заставили Клавдию-Анжелу пересчитывать. Ошибки не было.
Они ахнули. Ни за что ни про что 182 рубля – каждый день! На хлеб, на крупу, на макароны, на консервы, на конфеты-пряники, на баловство всякое, включая бутылку мужу-паразиту, – на все хватает! И даже откладывать можно, учитывая, что остальное домашнее, свое...
Тут только они сумели оценить истинный масштаб преступления.
Истинный масштаб преступления нам еще предстоит выяснить. Но, пожалуй, никогда мы не узнаем, откуда анисовским женщинам стало об этом преступлении известно раньше Вадика, который считал, что первым известил Кравцова – причем только его одного! Вадик же узнал от Геши: тот несколько дней назад подрядился в строительную бригаду подсобным рабочим. Кроме Вадика, Геша не успел сказать никому. Мы не узнаем, как женщины проведали, что прораба Владимирова действительно нашли в бытовке с проломленной головой и пол действительно был залит кровью. И уж совсем навсегда останется загадкой, откуда женщинам стало известно, что у Владимирова было взято не сто тысяч, не миллион, а именно два миллиона – плюс-минус какая-то мелочь, тысяч двадцать-тридцать. И между прочим, большая часть денег была именно в тысячных купюрах!
Есть еще одна деталь, о которой даже страшновато упоминать, ибо отдает мистикой. Время преступления впоследствии было установлено с точностью до минуты. Так вот, женщины узнали о нем... Понимаете, да? Нет, все-таки не до преступления и не в самый момент, но буквально через минуту, от силы две. И никто из них, кстати, не мог потом припомнить, от кого слух пошел.
Может, не так уж не прав старик Хали-Гали, который считает, что в окрестностях бродит Дикий Монах, и как только где что произойдет, он оказывается рядом – и сейчас же каким-то образом доводит до сведения анисовцев. Но зачем это ему?..
Короче говоря, в «Поле чудес» убили (или почти убили) прораба, и радостный Вадик помчался к Кравцову.
– Поздравляю, Павел Сергеевич! – закричал он, улыбаясь. – Настоящее убийство! Вот вы теперь покажете, как надо серьезные дела расследовать, да?
