Суббота пришла и ушла. День я по большей части провел в горизонтальном положении, на кровати в номере Каролины. Смотрел по телевизору бейсбол, без особого интереса, потом какие-то автогонки, еще более скучные.
Где-то после полудня заказал в номер салат «Цезарь», который съел, пользуясь только левой рукой, потом позвонил Карлу.
— Где ты? — спросил он. — Мне трижды звонили и спрашивали, как с тобой срочно связаться.
— Кто звонил?
— Женщина сказала, что она твоя мать. Один мужчина заявил, что он из департамента налогов и сборов. Второй ничего не сказал.
— Ты записал их номера?
— Номер матери ты, конечно, должен знать, — ответил он. — Мужчины телефонов не оставили. Обещали перезвонить. И что мне им сказать?
Опять я задался вопросом: а можно ли доверять Карлу?
— Скажи, что я в отъезде. И меня не будет как минимум еще неделю.
— А тебя не будет?
— Ты о чем?
— Тебя действительно не будет еще неделю?
— Не знаю. Ты справишься, если не будет?
— Я справлюсь, даже если ты вообще здесь не появишься, — ответил Карл, и я не знал, то ли он демонстрирует уверенность к себе, то ли высказывает пренебрежение к моим способностям.
— Как я понимаю, в ресторане все в порядке?
— Абсолютно.
— Тогда я позвоню в понедельник.
— Хорошо. Но где ты? Ты же говорил, что поедешь к матери, так почему она справляется о тебе?
— Лучше тебе об этом не знать, — ответил я, нагоняя туману.
— Как скажешь. — Он помолчал. — Но к матери все-таки загляни, она очень волновалась.
— Обязательно. — И я положил трубку.
Моей матери дома не было. Я это знал, потому что перед отлетом в Чикаго предложил ей поехать к ее кузине в Девон. Ее никогда не требовалось просить дважды, потому что ездить туда ей нравилось. Я также сказал ей, чтобы она мне не звонила, потому что я буду в отъезде. Но она и так никогда мне не звонила: всегда звонил я.
Я позвонил кузине матери в Торки[40], опять по телефону в номере. Она сняла трубку на втором гудке.
— Привет, Макс. Как я понимаю, ты хочешь поговорить с Дианой. — Так звали мою мать.
— Да, пожалуйста.
— Одну минуту. — Я услышал, что она зовет мать.
— Привет, дорогой, — раздался в трубке ее голос. — Я отлично провожу время. Здесь так красиво. — Она давно говорила о том, что неплохо бы перебраться в Торки, но дальше слов дело не пошло. У матери частенько все заканчивалось только словами.
— Привет, мама. Ты звонила мне в ресторан?
— Нет. — Я и так не сомневался, что не звонила. — А нужно было?
— Нет, разумеется, нет. Я просто позвонил, чтобы узнать, как ты.
— Спасибо, дорогой. Все у меня хорошо. Джанет предложила мне остаться еще на неделю.
Милая, добрая Джанет. Так звали кузину матери.
— Отлично. Желаю тебе хорошо провести время. Я позвоню через несколько дней.
— Пока, дорогой, — чирикнула она и положила трубку.
Я лег на спину, гадая, кто мог представиться Карлу моей матерью.
По мобильнику позвонил моему брату. Мы с Тоби разговаривали редко, но не потому, что находились на ножах. Просто никогда не были близки детьми и уж тем более взрослыми.
— Привет, — поздоровался он. — Давно не виделись.
— Это точно, — согласился я. — Как Салли и дети?
— Все хорошо, спасибо. Дети так быстро растут. — Не думаю, что он порицал меня за то, что я редко интересовался двумя своими племянниками и племянницей. Мы оба знали, что по какой-то неведомой нам причине Салли меня недолюбливала. Нам хватало встреч в Ньюмаркете, куда он обычно приезжал один на аукционы чистопородных лошадей.
— Мама в Торки, — сообщил я ему.
— Я слышал.
— Пробудет там еще неделю.
— Спасибо, что сказал. — Я знал, что он частенько к ней заглядывал. Он теперь жил в доме отца, рядом с конюшней, тогда как мама перебралась в коттедж, расположенный чуть дальше по дороге.
— Тоби, могу я заехать к тебе на следующей неделе? — спросил я.
— Конечно. А когда?
— Точно не знаю. Может, в понедельник. Или во вторник.
— Отлично.
— Смогу я остаться на ночь?
Ответил он после паузы:
— У тебя все в порядке?
— У меня сгорел дом.
— Господи, Макс. Это ужасно.
— И я не думаю, что это несчастный случай.
Еще пауза, подольше.
— Тебе нужна моя помощь?
— Да, но не финансовая.
— Хорошо. — В голосе послышалось облегчение. — Приезжай, когда хочешь. Живи, сколько хочешь. С женой я все улажу.
— Спасибо. Могу я приехать не один?
— С женщиной?
Похоже, он знал меня лучше, чем я думал.
— Да.
— Одна комната или две?
— Одна.
— Хорошо. — Он заметно повеселел. — Позвони, когда определишься с днем приезда.
— Спасибо. — Я действительно испытывал чувство благодарности. — Позвоню.
Каролина и я вылетели в Лондон в воскресенье вечером, к сожалению, на разных самолетах. Я не смог купить билет на рейс, которым вылетал оркестр, пусть моя фамилия и стояла первой в листе ожидания, поэтому я поднялся в синее небо над Иллинойсом на пятьдесят минут позже. Авиакомпания пожалела мое сломанное запястье, и место справа от меня так и осталось свободным. Поэтому я смог положить загипсованную руку на горку подушек и одеял. Но все равно спал я урывками и испытал безмерное облегчение, когда в понедельник в семь утра шасси самолета мягко коснулись посадочной полосы в Хитроу.
Каролина ждала меня на выходе с паспортного контроля, сидела на скамье рядом с альтом, упакованным в черный, точно по размеру, футляр. Хотя альт сработал не Страдивари, он был слишком дорогим, чтобы перелетать Атлантику в грузовом отсеке.
— Куда теперь? — спросила она, когда я сел рядом с ней.
— В каком смысле?
— Ты думаешь, мы можем вернуться в мою квартиру?
— Когда тебя ждут в оркестре? — ответил я вопросом.
