сына осталась сравнительно чистой: необычно для его прогулок в саду. Интересно, чем он занимался?
– Тайник в порядке?
Джош выдвигает нижнюю губу, что, видимо, должно означать утвердительный ответ.
Я лихорадочно придумываю следующий вопрос:
– Есть что-нибудь новенькое?
– Там кто-то был.
– Где?
– В лесу.
– Туристы?
– Ага, в кустарнике, – кивает Джош.
В голове у меня прыгают мысли о бродягах и растлителях малолетних.
– Ты кого-нибудь видел?
Он отрицательно качает головой.
– Следы-то были давнишние.
«Следы». Все это часть скаутских штучек Джоша, всех этих полупартизанских навыков. Я никогда этого не понимала, но то, что следы давнишние, поняла хорошо.
– Этот кто-то воспользовался твоим тайником?
Джош презрительно кривит губы, из чего я заключаю, что тайник так хорошо замаскирован, что постороннему его не обнаружить.
Тропинка становится все круче. Мы медленно идем по темнеющему лесу. Джош пинает камешки носком ботинка.
– Может, пригласим завтра кого-нибудь из твоих школьных друзей? – С несколько искусственным оживлением предлагаю я. – Дэна или еще кого?
Джош весьма сдержанно относится к моим попыткам поближе свести его со сверстниками. Ему, в принципе, нравится проводить время с Дэном, но с таким же удовольствием он играет и один. На этот раз, однако, я полна решимости реализовать свое предложение. С понедельника Джош пойдет в школу и общение с Дэном должно помочь ему настроиться на несколько забытый им ритм жизни и атмосферу школьного коллектива.
– Думаю, мне даже удалось бы договориться с отцом Дэна, чтобы он взял вас на рыбалку.
– На рыбалку меня берет с собой Ричард, – как бы между прочим произносит он.
– Ричард? Какой Ричард?
Джош озадаченно смотрит на меня, как бы удивляясь моей неосведомленности.
– Друг отца, – объясняет он.
– Ааа… – тяну я. При этом в памяти возникает лицо в проеме дверцы машины. – Ты имеешь в виду Ричарда Морланда?
– Ну да. Он служил в морской пехоте.
– Да, да… Я припоминаю. А когда он сказал тебе про рыбалку?
Вопрос заставляет Джоша задуматься. Он всегда испытывает трудности в определении времени.
– Хм… Когда пьют чай.
– То есть, когда я отвозила Кэти?
– Ага.
– Он что, звонил?
– Нет, я его видел.
– Где?
– Да он приходил сюда.
– Вот как? Но я ведь просила тебя, чтобы ты не разговаривал с незнакомыми людьми.
Джош на секунду задумывается.
– Какой же он незнакомый? Я ведь познакомился с ним еще утром. А разговаривали мы в присутствии дяди Леонарда.
– На панихиде?
Джош кивает.
– Ах так… – бормочу я. Мы продолжаем идти. – Я не знала этого. Ну ладно, посмотрим.
– Он сказал, что позвонит тебе. – В голосе сына слышатся нотки надежды. Джош любит рыбалку больше всего на свете, и после стольких недель вынужденного пребывания в нашем с Кэти обществе он, конечно, хочет вырваться на рыбную ловлю в мужской компании.
– Ну хорошо, – сдаюсь я. – Но я должна быть уверена, что у вас будут спасательные жилеты и достаточный запас провизии. И разумеется, мне необходимо быть в курсе того, куда вы отправитесь и когда намерены вернуться. – Мне не хочется давить на Джоша, но я всегда очень волнуюсь за него.
Мы входим в сад через калитку. Где-то вверху заливается какая-то птица. Необычайно красивый звук. Я на секунду останавливаюсь под деревьями, поднимаю голову и пытаюсь отыскать ее глазами. Никого не видно. Я оглядываюсь вокруг. Джоша рядом уже нет.
– Эй! – кричу я сыну и, догнав его, ласково обнимаю за плечи. – Хорошо возвращаться домой, правда?
Джош не отталкивает меня, но и не обнимает в ответ. Такая сдержанность появилась у него после гибели отца. Не знаю, то ли это своеобразный защитный механизм, то ли он наказывает меня за какой-то проступок.
– Ну что? – сняв руки с его плеч, произношу я с напускной веселостью. – Чего тебе хочется? Пиццы? Тушеных бобов?
В сумерках выражение лица Джоша выглядит особенно безразличным.
– Я не голоден.
Но он чувствует, что из этой затеи у него все равно ничего не выйдет. Когда мы сворачиваем к дому, я спокойно сообщаю, что если он не определит четко свой заказ, то получит на ужин тушеные бобы.
Из темноты, окружающей оранжерею, проступает расплывчатая фигура. Я вздрагиваю и замираю на месте. Мне вдруг кажется, что это Гарри.
– Так вот вы где! – окликает нас Джек и идет через лужайку в нашу сторону. – А я уж думал, вы пропали. Привет, Джош! Как рыбалка? – Джек сжимает плечо Джоша и одаривает его широкой улыбкой. – Может и меня возьмешь с собой как-нибудь? Подцепим нескольких окушков. Правда, тебе придется меня подучить. Я никогда не мог заставить червяка сидеть на крючке. – Джек заливается смехом, потом понижает голос. – Только мы с тобой. Ну и несколько бутылок пива. – Джек игриво смотрит в мою сторону. – Хорошо, кока-колы. А теперь, Джош, позволь мне поговорить несколько минут с твоей мамой, ладно? – Джек подмигивает, ловко поворачивает Джоша за плечо и подталкивает его к дому.
Я с трудом подавляю в себе раздражение. Оно вызвано и неожиданностью этого визита, и тем, что Джек совсем не к месту демонстрирует свое отработанное и несколько нарочитое обаяние, искусственность которого особенно заметна, когда оно обращено к ребенку.
– Нет, – говорю я резче, чем следует. Но тут же, спохватившись, что веду себя просто невежливо, добавляю: – Извини Джек, но я не могу сейчас с тобой беседовать. Мне нужно готовить ужин. – С этими словами я направляюсь к дому вслед за Джошем.
– Эллен! – Джек берет меня за локоть и мягко останавливает. – Ну подожди. Это же минутный разговор. – Его тон подразумевает, что я веду себя по-детски. – Эллен, – повторяет Джек мягким просительным голосом.
Я колеблюсь. И полуобернувшись к нему, я говорю со всей убедительностью, на которую способна:
– Джек, я очень устала. Может, поговорим в другой раз? Если ты не возражаешь.
Он придвигается ко мне почти вплотную. Джек часто делает так, вынуждая собеседника откинуть голову или отвести взгляд в сторону. Он протягивает руку и убирает прядь волос с моих глаз.
– Бедная, как тебе трудно! Я отодвигаюсь от него.
– Вовсе мне не трудно. – Это ложь, потому что я действительно на пределе, но мне не хочется признавать это перед Джеком, который уверен, что может взволновать любую женщину. Поэтому я добавляю: – Просто я сегодня очень устала.
– Эллен. – Он разводит руками, всем своим видом выражая недоумение. – Я приехал лишь для того,
