любящему Джошу, каким он был раньше.
Что я делаю в остальное время? Гуляю, хожу по магазинам, готовлю, жду Ричарда. В последнее время ему по работе часто приходится ездить в Лондон и возвращается он поздно. А я жду его, как невеста: стол накрыт, ужин на плите, сердце бьется от любого отдаленного шума машины. Дыхание прерывается от мысли о той минуте, когда закончится ужин и мы пойдем по лестнице в нашу спальню на втором этаже и ляжем в постель.
Я стараюсь не думать слишком много о своем будущем. Мне оно все же представляется не безоблачным. Я просто живу сегодняшним днем. Достаточно того, что Ричард любит меня, что он в конечном счете расстался со своей женой, что он пообещал всегда быть рядом со мной.
На душе у меня спокойно и тепло. Я гораздо более счастлива, чем того заслуживаю.
Пару недель назад ко мне заезжал Чарльз. Он напряженно сидел у камина и попивал виски с видом чиновника ООН, которому предстоит сложная миротворческая миссия.
– Было бы замечательно, если бы мы снова могли собраться все вместе, – осторожно сказал он.
Я напомнила ему, что сдерживающим фактором здесь являюсь не я, а Энн. Чарльз с грустью согласился.
Нельзя сказать, чтобы Энн распространялась о своем мнении на каждом углу. До меня, во всяком случае, такие сведения не доходили. Но я знаю, она думает, что я не сказала всю правду о смерти Гарри. Разумеется, Энн не обращает на меня указующий перст. Даже она, с ее несколько болезненным воображением не может и в мыслях допустить, что я – убийца. Однако она считает, будто я что-то скрываю. «Препятствую отправлению правосудия», как она однажды выразилась. Я не знаю, что Энн под этим подразумевает и какие видит для этого мотивы. Может, она думает, что у меня был тайный любовник, с которым я развлекалась в ту ночь, когда Гарри позвонил домой с яхты? Или полагает, будто я послала этого любовника убить Гарри, и он звонил мне с яхты, чтобы доложить о выполнении поручения? Энн, похоже, не придает никакого значения тому обстоятельству, что этого мифического любовника никто и никогда не видел, а я уже несколько месяцев встречаюсь с Ричардом. Кстати, она, видимо, не очень одобряет мои отношения с ним и считает, что я неприлично быстро утешилась.
– Может, ты приедешь к нам с детьми на Святки? – предложил Чарльз. – На чай.
Я честно признаюсь, что не в восторге от этой идеи.
– Ну, тогда хотя бы дети. Энн была бы рада их увидеть. И бабушка тоже. Они уже накупили им подарков.
Но это предложение мне тоже не нравится. Я не хотела бы, чтобы моим детям, даже случайно, делали какие-то намеки насчет меня.
– Извини, – отказываюсь я, – может, осуществим это позже, когда Энн успокоится.
Чарльз коротко вздохнул.
– Я сделаю для этого все, что от меня зависит.
Уже у дверей он спросил, как обстоят у меня дела в целом?
– Все в порядке, – ответила я.
– Как с деньгами? Разобралась?
– Разобралась.
Это не совсем так, но денежные дела я теперь не обсуждаю ни с кем, кроме Ричарда и моего нового бухгалтера, немногословного и старательного молодого человека из Вудбриджа. Когда мои главные активы будут реализованы, ясно, что денег я получу немного. Пеннигейт ушел задешево, едва хватило покрыть выплаты по закладным. Мебель и картины, выставленные на аукцион, тоже много денег не принесли. Что же касается яхты, то страховая фирма платить за нее отказалась под тем предлогом, что «Минерва» была сознательно затоплена. Леонард начал со страховщиками спор по этому поводу, равно как и по поводу страховки за Гарри, ссылаясь на то, что полиция рассматривает это дело как не самоубийство, а убийство. Но страховая компания легко ушла от наступления Леонарда, заявив, что пока не найдут убийцу и дело не закроют, платить за Гарри она не будет. Леонард продолжает демонстрировать решимость добиться своего, но я для себя списала со счетов все возможные выплаты по страховкам.
Благотворительный фонд получил первый чек в июле. Некоторое время я мучилась, судорожно соображая, где бы достать денег для следующей выплаты, но потом пошла к Джеку и потребовала от него определенной суммы на благотворительные цели на будущий год. Ничего неудобного в этом не нахожу. Я знаю, что многочисленные компании Джека процветают, и он приобрел новый участок земли в окрестностях Ипсуича. А недавно прочла в газетах, что он продал офисное здание в центре города с большой выгодой для себя.
Я прекрасно понимаю, что некоторые дела Джека имеют прямое отношение ко мне. Спустя два месяца после банкротства «Эйнсуика» я попросила своего нового бухгалтера выяснить, что произошло с активами компании. Он узнал, что здание в Шордитче было продано фирме под названием «Редферн», которая, в свою очередь, почти немедленно перепродала его какой-то гонконгской инвестиционной компании. Более того, выяснилось, что «Редферн» является дочерней фирмой «Недвижимости Конкерел», зарегистрированной как частная компания, девяносто процентов акций которой принадлежат Джеку Кроули.
Джек по смешной цене приобрел также и участок земли «Эйнсуика» возле кольцевой дороги. Хотя теперь оказывается, что этот участок не такой уж и бросовый. Как намекнули в одной местной газете (заметку нашел для нас тот самый друг Молли), компания Джека получила в мэрии разрешение на застройку этого участка, равно как и согласие на прокладку подъездных путей через прилегающие муниципальные участки.
В руках Джека все обращается в золото.
Я осознаю, что от всего этого должна испытывать горечь. И иногда меня действительно охватывает такое чувство. Факт остается фактом – нас с детьми обманули. Но что я могу с этим поделать?
Ведь если говорить честно, то ничего. Допустим, обратилась бы в суд. Но я знаю Джека и понимаю, что он подстраховался на все случаи жизни. Доказать что-либо будет почти невозможно. Такие дела тянутся годами и обходятся истцу в тысячи, гарантии же победы – никакой. И кроме того, мне следует помнить, что если уж говорить о мошенничестве, то в этом отношении я сама на виду и плевать против ветра было бы неразумно.
В общем, обдумав всю эту ситуацию, решила не рисковать, а наоборот, извлечь из нее выгоду. Я поняла, что лучше не ссориться с Джеком, а использовать его в своих интересах. Фактически он уже платит за интернат Джоша, а если в следующем семестре у меня будут сложности с платой за Кэти, я уверена, Джек снова поможет. После всего, что я знаю о нем, я не стесняюсь вновь и вновь обращаться к нему за помощью. А что? Детей у него нет, он очень богат и ему нравится (я тешу себя этой мыслью) помогать мне и моим детям.
Парадоксально, но факт: расследование смерти Гарри по версии об убийстве играет в моих отношениях с Джеком свою положительную роль. Он старается держаться на некотором расстоянии, и это меня вполне устраивает. Он вынужден был открыто проявлять ко мне сочувствие, когда я считалась вдовой самоубийцы. С убийством же все обстоит иначе – оно подразумевает наличие вокруг такого дела каких-то скандальных и темных моментов, а Джек слишком заботится о своем имидже. Так что наши встречи стали, к моему вящему удовольствию, короткими и деловыми, и иллюзий по отношению друг к другу мы больше не питаем.
Я решила: это Рождество будет у нас самым торжественным и богатым. Ричард сказал, что за тщательно распланированную подготовку праздника я должна была бы быть удостоена звания, по меньшей мере, капитана интендантской службы. Было все: подробные списки покупок, хорошо организованные вылазки в магазины, тайные вечери по поводу заворачивания подарков. Я украсила каждый уголок дома. Отовсюду свисают разноцветные ленточки. На крыльце развешаны гирлянды лампочек. В углу гостиной стоит нарядная елочка, украшенная игрушками и блестками, которые я привезла из Пеннигейта. Под ней – груды подарков. В холле висят ветки омелы, а на кроватях у детей лежат огромные зеленые чулки с персональными подарками.
Я планирую порадовать всех и за столом. На рождественский обед приготовлю индейку, начиненную грибами и оливками, запеченный картофель и спаржу, различные соусы, мясной пирог и шоколадный пудинг, внутрь которого положу на удачу двадцатипенсовики. Печь я особенно не умею, но умудрилась сделать пирог с шоколадным Дедом Морозом и надписью из крема: «Счастливого Рождества!»
