к проклятию. К жизни. Теперь.
— Почему?
Он приподнял одну бровь.
— Ты — нигилист, — напомнила она ему.
— Я думал, ты понимаешь. Только люди думающие цитатами Ницше.
Она сгримасничала и выпустила его. Ее пальца скользили по воздуху не дотрагиваясь до него, так как он позволил ей идти, но он все еще ощущал ее мягкое прикосновение.
Поскольку их руки разошлись, каждая клеточка кричала в ней, как будто ее разорвали на куски. Она чувствовала клочок своей сущности в тумане. Мир исчез в дымке льда и золы, в свете звезд на холодном и влажном камне.
Она хватала ртом воздух, так как восходящее ледяное опасение зрело в ней.
Руки Арчера напряглись на ее плечах.
— Сера?
— Я должна идти и потом вернуться. — Она пробовала говорить ровным голосом, но его голос срывался на рыдание.
— Останься со мной.
По его и ее губам прокатилась волна тепла с почти болезненными ощущениями, расходящимися по ее нервам во внезапном желании. Желание тепла, жизни. Желание его.
Поцелуй прерванный фералисом был груб. Этот поцелуй был наполнен вкусом отчаяния.
Ее сердцебиение требовало контакта, умеренного и сладкого. Когда его губы впились в ее, все перевернулось вверх ногами в тумане с фиолетовым оттенком.
Почти серым.
Она сжимала расстегнутое пальто. Ряд пуговиц сокращался в ее руках. С нетерпеливым стоном она стянула его.
Его рубашку она просто разорвала до пупа.
Она моргнула от неожиданности. Она не думала…
Черт, какая разница. Она достигла его широкой груди, в то время как стала ощущать его дыхание, каждую дрожь его мускулов, жар, который ошпаривал кожу.
Холод поднялся, сгорая словно туман, мрачный аромат золы растаял, в диких ощущениях его языка, когда он проводил по внутренней части ее губы и граням ее зубов.
Она должна отойти от него, отодвинуться и привести в порядок свои мысли и чувства. Но она ощущала пустоту вокруг них, только листья и огни рядом и больше ничего. Даже в этих безмятежных джунглях могут быть тени смерти.
Она смотрела на него и его руки, лишь бы удержать его.
Его бедра прижали ее к кушетке, но он отклонился назад, чтобы посмотреть на нее. Он пропускал свои пальцы сквозь ее волосы, чтобы удержать ее.
— Что это значит? — Его голос был подобно грубой терке. Впервые она увидела неуверенность в его глазах.
Правда, когда он сражался с фералисом или преступным намерением, он был более уверен, чем во время маленькой прелюдии….
— Последнее ура, — она впилась пальцами в его спину и хотела прижать его к себе поближе.
Он сопротивлялся.
— А если мне придется убить тебя?
— Я всегда не любила неуклюжие разговоры утром.
Фиолетовый блеск демона сверкал в его глазах.
— Несправедливо.
Она колебалась. Он был прав. Что она спрашивала…
— Если бы я был твоим любовником, — добавил он. — Не было бы неловкого утра. И не потому, что я убил бы тебя.
Высокомерный убийца. Лучше, чем неуверенность, предположила она. Она сильнее сжала свои объятия. На сей раз, он смягчился, прижимаясь к ней так, чтобы между ними не было пустоты.
— Не отпускай меня, — попросил он.
Она не стала бы этого дела, но прежде, чем смогла ответить, он уже впился в ее губы. Кулон соскочил на ее шею, и камнем лег на ее хребет между лопатками, перетягивая горло. Она извивалась, и от трения их тел начала задыхаться.
Он откинулся назад и потянул ее за собой, как будто боялся разжать руки. Она последовала за ним, и поцеловала его в шею, затем провела по ней языком. Он стонал, и она ощутила вибрацию под своими губами. Она руками прошлась вниз по его груди, по волосам, идущим к застежке его джинсов. Щелчком пальцев она расстегнула их.
Он оттолкнул ее назад, широко раскрыв глаза, и она увидела маленькие белые пятнышки в них.
Спустя два удара сердца он уже сорвал с себя пальто и скинул порванную рубашку на пол.
В этот момент она опасалась, что это опять происходит в царстве демона. Но его вид, твердая мускулистая грудь и горячая кожа, успокоил ее и отогнал холод другого мира и страх.
Он сидел на ее бедрах, его выражение лица было серьезным, как будто говорил ей, что-то.
— Я безумен.
— Только охвачен, — исправила она его.
Его пристальный взгляд охватил ее. Ее соски напряглись, как будто он уже дотронулся до них, а не просто впивался глазами. Она расслабилась.
Он зарычал и подался вперед. Она не испугалась, хотя он с силой ударил обоими кулаками об подушку прямо рядом с ее головой. Краем глаза она увидела, что ревен на его руке, был черен, с легким фиолетовым окрасом. Когда он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее шею, он силой вцепился зубами в шнурок от кулона.
— Как долго? — он рычал ей в ухо, растягивая слова с южным акцентом, напряжение в его голосе заставило ее нервничать. — Оно заставляло меня…
— Я не знаю.
— Ты должна. — Его руки были заняты ремнем на ее джинсах. Он схватил за расстегнутый пояс и стал снимать с нее штаны.
Она задыхалась. В ответ она поворачивала свою руку на его поясе. Он резко выдохнул и немного изменил положение, что бы она могла рукой залезть под его боксеры.
Застежка его джинсов быстро расстегнулась со вздохом, который был потерян в стоне, так как она сразу скользнула пальцами по его бушующей эрекции.
Его очередь для мести. Его рот сомкнулся на ее груди.
Влажный жар его губ был направлен на ее сосок, на другую грудь он положил свою большую руку. Какое-то время она подумала, что спит, потому что когда способность думать вернулась она лежала уже без джинсов, как и он.
Полтергейст или страсть ее уже не заботило. Она хотела его, хотела, что бы он отодвинул своей рукой всю пустоту и не только рукой.
Своими пальцами, она ласкала его, дразнила его. Его длинное удушье вызвало ее улыбку. Она посмотрела на его член. Он весь дрожал, кроме него.
Она обняла его ногами. В течение одного момента, ее позвоночник и бедра как будто были заморожены, жестокое напоминание о несчастном случае. Тогда его горячая настойчивость растопила ее лед.
— Сейчас, — шептала она.
Он колебался.
— Прямо сейчас.
Борьба и танец, он был всегда смертельно изящен. Но не теперь. Сейчас он был как остывшая патока, нежный как конфета. Она хотела кричать, но потеряла дыхание, так как он расслабился, заполняя ее.
Он начал двигаться уверенными и устойчивыми ударами. Она сжимала свои руки на его предплечьях, вокруг его головы, ища его, скользя по линиям ревена. Все вокруг было размыто, она ослепла от сияния
