— Почему он думает, что Сера ему поможет?
— Я понятия не имею. Но я думаю, что даже сильный серафим не сможет ему помочь.
— Он умирает?
— Я не знаю, что происходит с ним. У него нет души.
Арчер шел через темную церковь, держась за топор в кармане, при этом сканируя пространство вокруг, джинна нет.
Он увидел Нанетт в одном из дверных проемов, она стояла, нервно ломая руки. Его беспокойство исчезло, никто не принуждал его вызвать сюда.
— Сюда, — сказала она.
Он осторожно зашел в маленькую комнату и застыл, когда увидел Букмекера, скрюченного на кушетке.
Историк поднял голову.
— Ты не Сера.
— Нет, — Арчер подошел к кушетке. — Что за чертовы движения, Букмекер? Где Сера? Она должна была встретиться с вами.
— Мне нужна она. Я должен найти ее.
Нанетт вздохнула.
— Он повторяет это все время. Я искала своего мужа, а нашла его, — она махнула рукой, — и увидела его недостаток.
— Его плоть без души.
Она кивнула, ее лицо было пепельным.
— Я знаю, что тшува этого не видит, но мой ангел видит яркость души. — Ее пристальный взгляд скользил по нему. — Или темноту. Но всегда, что-то есть. У него же ничего, — она понизила голос. — Это вызывает у меня отвращение. Подобно падению. Я даже не знаю, что можно сделать.
Арчер посмотрел на Букмекера, его глаза сузились.
— Я не знаю, почему потеря вашей души делает вас глупее.
Нанетт пристально посмотрела на него.
— Я думаю, это сделало его безумным.
— Я не вижу в нем ничего безумного. Он должен сказать мне некоторые вещи. — Арчер пододвинулся к нему. — Букмекер, где ваша душа? И причем тут Сера?
Из-за прозрачных очков мужчина смотрел на него без интереса. Это было странно, ведь раньше Букмекер всегда смотрел на любого тальяна с неким забитым превосходством.
— Мне нужна Сера.
— Верно. Для чего?
— Я должен напугать ее, уничтожить ее квартиру, заставить тебя сомневаться относительно нее. Я должен отдать ему ее.
Холод сковал хребет Арчера. Букмекер разнес квартиру Серы, держал ее в страхе…?
— Кто «он», Букмекер? — Холод почти остановил его сердце, но он знал ответ. — Корвас.
— Он сказал, что я должен сделать отверстие, сделать место для него во мне.
Он не отвечал на его вопросы.
— Сделать место для чего?
— Он украл его у меня. Теперь украдет у нее. Украдет его и выпустит всех, освободит, — бормотал тот на латинском.
Арчер схватил его за плечи и стал трясти.
— Кого «всех», Букмекер?
— Демоны, — завопил Букмекер. — Всех демонов. Он освободит всех демонов, — его вопль стал еще громче. — Я хотел демона. Она забрала его, он должен быть моим.
Арчер отскочил. Букмекер стал плакать. Мученические слезы затронули Арчера.
— Почему он хотел быть охвачен? — шептала Нанетт.
— Дурак, — Арчера смущал плачущий мужчина.
Букмекер предал их.
Человек смотрел, через свои очки.
— Не позволяйте ему забрать ее демона. Он мой.
Все встало на свои места в голове Арчера, последние сообщения послал не Букмекер. Но Сера ушла. Она пошла на встречу … с Корвасом. Прошел уже не один час.
Он поднял резко Букмекера, что его очки отлетели.
— Где он? Черт тебя побрал, Букмекер. Где?
— Мой. — Бормотал Букмекер. — Мне он нужен.
Арчер с проклятиями отошел, взял телефон и набрал Нила. Он начал говорить до того, как тот взял трубку.
— Сера у Корваса. Букмекер предал нас. Отследите передвижение Букмекера за последние 48 часов. Он должен был с ним встретиться. Нам надо найти его логово.
Он повесил трубку, схватил Букмекера снова и направился к двери.
— Ты отведешь меня к своему лидеру.
— Подожди, — кричала Нанетт. — Я с вами.
Арчер не замедлился.
— Там будет жарко.
— Я могу помочь. Если увижу блуждающую душу…
— Ты можешь ему помочь?
Она прикусила губу.
— Я сказала, что думаю, что смогу. И душа может отвести нас к дому Корваса. И Сере. И если он попробует отпереть царство демона, тебе понадобиться моя помощь.
Арчер уставился на нее. Он обладал самой смертельной силой тальяна и мертвым предателем и теперь поддержкой ангела.
Чертов способ спасти мир.
Корвас шагнул вперед к тальяну лежащему на полу, меленькая и бледная, как экзотическая газель, которую бросили ему на арену. Это было абсурдно его меч против тонких рожков газели направленных на него. Он убил это животное и смотрел, как оно истекает кровью, и слушал восхищенные крики толпы. Его душа увядала.
Это было до того, как его охватил джинн.
Он присел, его ноздри раздувались от запаха крови, которая сочилась из ее ран.
Где демон? Почему он позволяет ей кровоточить? Неловкость проносилась через него.
Ворона издавала смешной звук, и шумно билась клювом о прутья решетки. Он забыл ее покормить, его отвлекли.
Но ключ от Завесы все еще был спрятан. Он почти убил ее уже.
Ворона орала. Чтобы заткнуть ее, он взял зерна и бросил ей. Неблагодарная тварь.
Когда он вернулся, то увидел, что тальян все еще лежит, но наблюдает за ним.
Он прошелся по комнате.
Ничего фиолетового не было в его глазах.
Он схватил за пояс ее джинс и порвал его. Звук рвущейся, хлопчатобумажной ткани потерялся в ее крике, ее жгла боль в сломанном бедре.
Придавив ногой, когда она извивалась под ним, он сорвал ее штаны. Он захватил ладонью, ее сломанное бедро и прижал. Ее крик оборвался, в забитом удушье и рыдании.
Он пальцем прошелся по линиям изгибов ее метки демона. Такие совершенные линии, подобные изгибу черного стекла становились все более прекрасными, соединяясь между ее ног.
Его рука остановилась на шелковом треугольнике, когда он посмотрел в ее полные слез глаза.
— Вызови его.
— Наверно, я оставила его в других джинсах, — ее голос больно отзывался в ее горле. — Позволь мне сходить домой, и я принесу тебе его.
