Вернувшаяся продавщица оторвала ее от приятных мыслей. Купив галстуки, Таня вышла на улицу и остановилась. У дверей магазина двое мальчишек деловито — по очереди — надували волейбольную камеру, очевидно только что купленную и еще покрытую серебристой пыльцой талька.
— Эх, дураки, — сказала Таня, понаблюдав с минуту. — Кто же так надувает? Вот я бы надула сразу. Хотите, покажу?
— Не лапай, не купишь! — сипло ответил мальчишка. — Иди, а то как урежу…
Таня презрительно сморщила нос.
— Это ты-то? Меня? — Она подошла на шаг ближе и деловито спросила: — Хочешь драться?
— Ну чего она ле-е-езет! — плаксиво завопил вдруг мальчишка таким противным голосом, что на них оглянулись прохожие. Таня сразу отошла.
— Просто не хочу связываться, — бросила она через плечо, — а то бы я из вас двоих четыре сделала…
Зайдя в гастроном, она купила для Люси полкило ее любимых «тянучек». Потом на пути к Октябрьским ваннам встретился комиссионный, — в этих витринах всегда можно увидеть что-нибудь интересное. Таня сунула в рот тянучку и прижалась носом к стеклу.
Ее внимание сразу привлек крошечный театральный биноклик — перламутровый, с золочеными ободками, на длинной ручке вроде лорнета. Не иначе, еще пушкинских времен. Ох, вот бы побывать там хотя бы на немножко — придумать какую-нибудь «машину времени» и…
Используя витрину как зеркало, Таня наклонила голову чуть набок и сделала томные глаза — как на портрете Натальи Гончаровой. Рядом кто-то остановился, она покраснела и быстро нагнулась, разглядывая старинные бронзовые часы под стеклянным колпаком. Оказалось вдруг, что часы идут и стрелки показывают двадцать минут шестого; она ахнула и помчалась по улице, расталкивая прохожих.
Лейтенант уже похаживал у здания Октябрьских ванн, заложив руки за спину.
— Э, ничего, — сказал он, когда Таня прерывающимся от бега голосом извинилась за опоздание. — С делами мы покончили, куда спешить? Я вот что сейчас подумал — ужин в лагере вы ведь потеряли, а покушать надо. Вы шашлык любите?
— Я никогда не ела, только слышала. Это на палочках, как эскимо? А вкусно?
— Шашлык? Ха-ха! Идемте, — решительно сказал лейтенант, взяв ее за руку, — тут есть одна шашлычная, настоящая. Сейчас увидите, что такое шашлык…
Они пришли в небольшой прохладный подвальчик, где чуть пахло вином и погребной сыростью, а по стенам висели безобразно растопыренные бурдюки, — с первой же минуты Таня старательно избегала их взглядом. Откуда-то доносилась странная восточная музыка.
Маленький багровый толстяк с разбойничьими усами быстро накрыл на стол и поставил перед лейтенантом бутылку вина.
— А этого вам нельзя, — сказал Виген, шутливым жестом убирая бутылку подальше от Тани.
— А этого я и не прошу, — сморщила она нос, наклоняя голову набок.
Виген улыбнулся.
— Почему вы улыбаетесь?
— Просто так. Смотрю на вас и улыбаюсь.
— Нет, пра-а-авда…
— Тсс! — Он приложил палец к губам. — Смотрите, вам уже несут…
Шашлык и в самом деле оказался вкусной штукой. Разбойничий толстяк прибегал с железными прутиками, где кусочки мяса были нанизаны вперемежку с ломтиками помидоров, и ловко состругивал их на тарелки. Таня уплетала за обе щеки, — только сейчас она почувствовала, как проголодалась за это время. Утолив голод, она опять пристала к лейтенанту:
— Нет, Виген, ну скажите серьезно, почему вы тогда улыбнулись?
— Слушайте, Таня! — вместо ответа сказал тот. — Вы уже видели, как на Кавказе кушают, — теперь увидите, как на Кавказе пьют…
Подозвав крючконосого разбойника, он сказал ему несколько гортанных слов. Тот улыбнулся Тане, цокнул языком и убежал. Через минуту он вернулся и подал лейтенанту большой кривой рог. У Тани загорелись глаза.
— Из этого вы будете пить? — недоверчиво спросила она, дотронувшись до рога. — Ох как интере-е- есно…
Сароян взял рог и вылил в него все вино из бутылки. Потом, держа его в обеих руках, встал и поклонился Тане.
— Пью за ваше здоровье, — сказал он негромко и торжественно. — Живите много лет, и пусть с каждым годом ярче сияют звезды ваших глаз…
Таня не сразу поняла смысл последних слов — они дошли до ее сознания минутой позже. Сейчас она с изумлением смотрела, как лейтенант стоя пил из рога, не отрываясь и все выше запрокидывая голову. «Задохнется!» — испуганно подумала она, но в этот момент Виген вскинул пустой рог и перебросил стоявшему поодаль крючконосому. Тот поймал его на лету, что-то восторженно крикнул и зааплодировал, держа рог под мышкой. Только тут Таня поняла смысл сказанного о звездах и почувствовала вдруг, как загорелись ее щеки.
— Спасибо, что вы пили за мое здоровье, — не поднимая глаз, сказала она севшему на место лейтенанту и улыбнулась. — Только не нужно так много…
— На Кавказе это не называется много, это называется — в самый раз, — засмеялся лейтенант. — А теперь рассказывайте вы.
— Что же я могу рассказать? Про лагерь — так это же совсем не интересно… вы так много интересного видели, а тут вдруг какой-то лагерь. Вы вот японцев видели…
— Вот поэтому мне и хочется услышать про что-нибудь такое, где нет японцев. Серьезно, Таня, расскажите просто про себя.
— Ну хорошо, я расскажу — только придумаю, с чего начать. Слушайте, а что все-таки Дядясаша делает в Монголии?
— Ну, как что? Командует, что же ему еще делать.
— А чем он командует?
— Крупным танковым соединением, — улыбнулся Сароян. — Остальное — военная тайна.
Таня наморщила нос…
— Всё та-а-айны, та-а-айны… — капризно протянула она, отодвигая тарелку. — Ну, я уже наелась как удав — не могу пошевелиться. Идемте есть мороженое? Знаете куда — в парк, там есть такой Храм Воздуха!
Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Оглушительно трещали цикады, в теплом вечернем воздухе пахло немного пылью, немного бензином и какими-то незнакомыми Тане цветами.
— Хорошо здесь, — вздохнула она, морща нос. — Это соединение, которым командует Дядясаша, — оно большое?
— Порядочное.
— Ох какой он важный, — покачала головой Таня. — А дома — меня боится.
— Боится вас? — улыбнулся Виген. — А что, вы такая страшная?
Таня пожала плечами:
— Нет, конечно… но характер у меня мерзкий, это все говорят. Я — шкодливая, правда. Почему вы смеетесь? Честное слово, у нас во дворе так меня и называют, ну что я могу поделать. У нас такая дворничиха — так она всегда: «То та шкода с десятой квартиры, що це за дивчина такая, було б ей повылазило» — это она по-украински, я точно не могу передать, но приблизительно так. Ну что вы всё смеетесь!..
На открытой полукруглой террасе, расположенной в самой высокой точке парка, почти никого не было. Прохладный ветер доносил снизу обрывки музыки, смех и голоса гуляющих.
Таня ела мороженое и рассказывала Сарояну о лагерной жизни. Он уже знал характеры и особенности всех вожатых, распорядок дня, меню завтраков, обедов и ужинов. Ему было сообщено также, что у нее, Тани, есть в лагере подруга — приехала вместе с ней из Энска — такая Люся Земцева, страшно умная и красивая, такая красивая, что если бы он ее увидел, то наверное влюбился бы; что Люся собирается быть
