– Ну да, он сообщил об отравлении мисс Тэррен…
– Нет-нет, сэр, это не имеет отношения к мисс Тэррен или ее отравлению. Нам надо допросить его по другому делу.
Доктор сказал:
– Но он плохо себя чувствует. Вы не могли бы дать ему время прийти в себя?
– Боюсь, это невозможно, сэр.
Они решительно направились ко мне. Один из них – который разговаривал с доктором – был рыжеволосый парень примерно моих лет с угрюмым, настороженным лицом. Его спутник был чуть пониже, его карие глаза тоже глядели с опаской. Похоже, они ждут, что я сейчас вскочу и задушу их обоих. Быстрым натренированным движением полицейские наклонились надо мной и крепко схватили за обе руки. Рыжий вытащил из кармана пару наручников и защелкнул их на моих запястьях.
– Лучше не рыпайся, приятель, – посоветовал рыжий, приняв мою попытку освободить больную руку из его клешни за стремление иступить в схватку с полицией.
– Пустите… руку, – с трудом выговорил я. – Никуда я не денусь.
Они отпустили меня и отошли на шаг в сторону. По явному облегчению, написанному на их лицах, я понял, что они и в самом деле боялись нападения с моей стороны. Я глубоко дышал, пережидая боль в руке.
– С ним не будет особых хлопот, – заметил темноволосый. – У него и вид-то – краше в гроб кладут.
– Он подрался, – сообщил доктор.
– Это он вам сказал, сэр? – рассмеялся темноволосый.
Я поглядел на наручники. Оказывается, они не только неудобны, но и страшно унизительны.
– Что он натворил? – спросил доктор.
– Он… э-э… ему придется дать показания в связи с нападением на его бывшего хозяина, тренера скаковых лошадей, который в данный момент находится без сознания, и еще на одного человека, которому пробили череп.
– Он мертв?
– Нам сообщили, что мертв, сэр. Мы еще не были в конюшне, но говорят, там была настоящая бойня. Нас двоих послали из Клейверинга за этим типом. Его надо доставить туда, потому что конюшня относится к нашему району.
– Быстро вы его нашли, – сказал доктор.
– Это точно, – с удовлетворением отозвался рыжий. – Наши ребята неплохо сработали. Какая-то женщина позвонила отсюда в полицейский участок Дарема и описала его, а потом они получили из Клейверинга сообщение о преступлении в конюшне и приметы. Они сравнили два описания и тут же связались с нами. Мы рванули сюда, и вот вам, пожалуйста, – у входа стоял его мотоцикл, номер совпал и все такое.
Я поднял голову. Доктор смотрел на меня с разочарованием и презрением. Пожав плечами, он произнес устало:
– Да-а, никогда не угадаешь… Мне бы и в голову не пришло, что он просто-напросто бандит. Надо же… – Он отвернулся и поднял свой чемоданчик.
И тут я не выдержал. Я слишком долго позволял окружающим презирать себя, не пытаясь оправдаться. Видно, эта капля переполнила чашу моего терпения.
– Я дрался, потому что они напали на меня, – сказал я. Доктор полуобернулся. Не знаю почему, но в тот момент мне
было очень важно убедить его. Темноволосый полицейский поднял брови и заметил, обращаясь к доктору:
– Этот тренер его бывший хозяин, а убитый – богатый джентльмен, владелец нескольких лошадей. Об убийстве сообщил старший конюх. Он увидел, как Роук выезжает со двора на мотоцикле, и удивился – ведь его накануне уволили. Пошел сказать об этом тренеру и обнаружил, что тот без сознания, а второй джентльмен убит.
Доктору этого было вполне достаточно. Он вышел из комнаты не оглянувшись. Что толку оправдываться? Уж лучше последовать совету рыжего и «не рыпаться».
– Ну, пошли, приятель, – сказал темноволосый.
Они снова смотрели на меня недоверчиво и враждебно, готовые ко всему. Я медленно поднялся на ноги, чувствуя, что каждое движение дается мне с мучительным трудом, и не желая напрашиваться на сочувствие, которого мне все равно не видать. Против своего ожидания, я не только не упал, но даже несколько приободрился. Наверное, здесь сыграл роль психологический фактор – когда я стоял, полицейские казались мне не огромными, угрожающе нависшими стражами порядка, а двумя обычными молодыми людьми моего роста, выполняющими свою работу и очень старающимися не наделать ошибок.
С ними же все, естественно, было наоборот. Видимо, они подсознательно считали, что все конюхи – коротышки, и мой рост неприятно поразил их. Они стали гораздо агрессивнее.
В моем положении не было большого смысла вступать в конфликт с полицией, мне не хотелось осложнять свои и без того неважные дела.
– Не беспокойтесь, – вздохнул я, – у вас не будет со мной проблем.
Но им приказали доставить бешеного головореза, который размозжил человеку череп, и они были начеку. Рыжий крепко сжал мою правую руку и подтолкнул меня к двери. В коридоре темноволосый таким же образом схватил меня слева.
