— Пабло! Пропустишь потом эту машину, а сейчас пойдем, откроешь мне ангар… Так я вас жду, сеньоры…
— Ну и денек, — пробормотал Дино, отъехав от ворот задним ходом и разворачиваясь. — Я уже вообще ничего не соображаю…
— Не хватает только заблудиться и, не найти ту хижину.
— Не говори…
Полунин чувствовал себя не лучше. Две таблетки хениоля, которые он проглотил час назад, нисколько не помогли — голову сжимало тупой пульсирующей болью. Он попытался прилечь на спинку сиденья — заболело еще сильнее.
Снова проехали мимо «Колона», нашли указатель поворота на Вильягуай. Удалось найти и заброшенное ранчо.
— Ну как? — спросил Филипп, выходя навстречу.
— Давай быстро, — бросил Дино, — сейчас вылетаем, пилот уже здесь!
Не прошло и часа, как они снова были у ограды аэроклуба. Маленький одномоторный самолет, нарядно поблескивающий синим и серебряным лаком, стоял на поле возле контрольной будки. Дино посигналил фарами, человек в белом комбинезоне открыл ворота, и они въехали на летное поле.
— Вовремя, — одобрительно сказал Рауль. — Багажа много?
— Два чемодана, сумка, пишущая машинка…
— Пустяки. Грузите все вон туда, назад!
Вещи погрузили, в машине остался только портфель Полунина. Дитмар, кивнув в ответ на приглашающий жест, молча полез в кабину. Он уже ничему не удивлялся и все воспринимал философски — не потому, что был стоиком по натуре, а просто из осторожности. В первые минуты после похищения его охватил панический страх: когда он увидел, что машина сворачивает к заброшенным карьерам (он хорошо знал эту часть окрестностей Кордовы), ему стало ясно, что убивать будут именно там, и он решил бежать — не для того, чтобы спастись, на это-то он и не рассчитывал! — а просто чтобы получить свою пулю в спину быстро и без лишних унижений. Но когда машина остановилась и ему велели выходить, он понял, что просто не сможет бежать, физически не сможет — настолько был обессилен страхом. Этот-то страх его и спас. Лишь позже, когда похитители начали требовать от него показаний и угрожать судом во Франции, — лишь только тогда он понял, какого дурака чуть было не свалял! Он был бы уже мертв, попытайся бежать, его пристрелили бы как паршивого зайца; а так — ему практически ничто не грозило, кроме небольшой отсидки Конечно, что говорить, французская тюрьма это отнюдь не санаторий, и куда приятнее было бы оставаться в Аргентине, где у него уже так успешно пошли дела, но — увы — жизнь вообще полна превратностей, важно не падать духом. Дитмар был уверен, что надолго его не упекут, он достаточно внимательно следил все эти годы за процессами «военных преступников» в странах Западной Европы. Сейчас его только немного озадачило, что бандиты отправляют его самолетом, а не засадили в трюм какого-нибудь французского сухогруза еще в Росарио, — но это уж их собачье дело. Во всяком случае, они вполне могли не тратиться ни на коньяк, ни на снотворное, все эти детские хитрости порядком его позабавили, — сам-то он ни о каком побеге уже не помышлял, ему хотелось одного: поскорее очутиться под надежной защитой полиции, хотя бы французской. Бандиты, что ни говори, доверия не внушали, особенно этот молчаливый, в кожаной куртке. Хорошо еще, что он, похоже, лететь не собирается…
— Ну что, парни, кажется, все? — спросил Полунин. — Держите там сукиного сына, чтобы не вывалился наружу. И не забудьте завтра же дать телеграмму…
— Дадим, не волнуйся. Значит, ты все понял? Как только придет «Лярошель», позвонишь Морено, и мы начнем готовиться…
— Погоди-ка, а письмо? Ты же собирался мне дать письмо для капитана!
— О, черт совсем забыл! Сейчас, одну минуту…
Достав блокнот, Филипп развернул его на крыле «бичкрафта» и начал быстро писать.
— Пабло, — сказал Рауль, — давай на контроль! Осветишь мне вторую взлетную, а как только увидишь, что я оторвался, сразу гаси.
Вырвав страницу, Филипп сложил ее вдвое, написал поперек: «Капитану Р. Керуаку, п/х „Лярошель“ — и вручил Полунину.
— Держи! Договоришься с ним о деталях и звони — будем держать связь через секретаря. Итак, до встречи в открытом море…
Они обнялись, и Филипп тоже полез в кабину. Дино, уже попрощавшись с Полуниным, вдруг обернулся:
— Слушай, а ведь машину жалко! Может, оставишь так, пусть кто-нибудь пользуется, а? Я ее прямо полюбил.
— Ты что, спятил? — Полунин постучал пальцем себя по лбу — Там наши отпечатки на каждом квадратном сантиметре!
— Тоже верно, — Дино с сожалением покачал головой, вздохнул. — Ну ладно, делай тогда как договорились. Но у меня прямо сердце болит, как подумаю Ну, счастливо, Микеле, чао!
Рауль занял место пилота, нацепил наушники, Полунин отошел подальше. Самолетик, словно просыпающаяся птица, пошевелил закрылками, качнулись вправо и влево какие-то щитки на V-образном хвостовом оперении. Неожиданно взвыл и тонко заверещал стартер. Лопасти винта медленно пошли по кругу, потом побежали все быстрее. Филипп за гнутым плексигласом окна улыбался, махал рукой. Оглушительно взревели заработавшие разом цилиндры, из выхлопного патрубка туго ударило короткое бледно-синее пламя, лопасти винта вдруг исчезли — на их месте мерцал теперь прозрачный сектор серебристого тумана. Самолет легко тронулся с места, покачивая крыльями. В ту же секунду на дальнем краю поля вспыхнула двойная цепочка уставленных низко, у самой земли, оранжевых газоразрядных ламп.
Все произошло так быстро, что Полунин не успел опомниться. Только что они были здесь… Оранжевые огни погасли, дежурный в белом комбинезоне вышел из контрольной будки, гул мотора быстро стихал в исколотом звездами ночном небе.
— Хороший взлет, — сказал Пабло, доставая из кармана пачку сигарет. — Парень свое дело знает, ничего не скажешь. Мате пососать не хотите?
— Спасибо, не откажусь…
Они вошли в дежурку, Пабло включил электрический чайник, заварил в тыковке свежий мате, помешал трубочкой и передал Полунину. Тот сделал пару глотков и передал тыковку обратно, соблюдая обычай.
— Занятные у вас в Конкордии порядки, — сказал он. — Вроде пограничный город, а иностранный самолет приземляется и улетает, когда захочет… и с кем хочет.
— Так ведь это чей самолет, — подмигнул Пабло. — Тут вся земля в округе — его, Морено то есть. И здесь, и по ту сторону тоже. Вот и смотрите — неужто пограничники станут портить отношения с таким человеком?.. Им ведь небось тоже есть-пить надо. И потом, что ж, контрабанду он не возит, это ему ни к чему, а другими его делами жандармерия не интересуется. Пусть бы попробовали поинтересоваться!
— Да-а… Иногда, выходит, не так плохо быть богатым.
— По мне, так я бы хоть завтра…
Мате допили молча. Полунин посмотрел на часы — была полночь, ровно сутки назад они выехали из Кордовы.
— Ну что ж, мне пора, — сказал он. — Спасибо, и спокойного вам дежурства…
Миновав мостик километрах в шести от аэроклуба, он остановил машину, достал из багажника сумку с инструментами и снял номера. Бросив их через перила — снизу послышался двойной всплеск, — он проехал еще пару километров, вышел и постоял, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь в окружающей темноте. Насколько можно было понять, жилья поблизости не было. Фонари на шоссе, ведущем в город, виднелись далеко впереди.
… Черт, вот эту часть плана они не продумали! Днем все было бы просто — найти Пустынное место, отогнать машину подальше от дороги… Может, так и сделать? Пусть постоит где-нибудь до утра, а еще лучше — он здесь же в ней и переночует, а завтра все сделает по «дневному варианту»… Нет, нельзя. Утром он должен быть в Буэнос-Айресе, лишние несколько часов могут все погубить. Но как это сделать? Он прислушался, вглядываясь в темные заросли. Если это чей-то сад… случайно может там кто-нибудь
