В толпе тихо переговаривались. Народ не разошелся и после того, как «скорые» уехали. Толпа разделилась на маленькие группки. Шредер и Кречмар затесались в одну из них.
— Напала целая банда! — рассказывала пожилая женщина в цветастом платье. — Я тремя этажами выше живу, а и то крики слышала!
— Кого хоть убили-то? — спросил кто-то из только что подошедших.
— Петровых, — объяснила женщина. — Они недавно сюда переехали. У них машина иностранная, и ремонтом у себя в квартире месяца три занимались! Не квартира, а хоромы!
— Вот таких и убивают сейчас, — заметил тощий старик. — Это наверняка заказное убийство.
— Но сколько крику было! — продолжала свидетельница. — Филимон, сосед с ихнегоэтажа, рассказывал, что их ножами резали!
— Ужас какой! Совсем совесть потеряли!
— Одна мафия кругом, даже в собственной квартире достанут!
— Так их что — не из пистолета застрелили?
— Ножами, говорю вам, зарезали! Всю семью! Филимон видел, он в «глазок» своей двери смотрел! Хозяин квартиры вырвался от них и выбежал на лестничную площадку, так они его догнали и прямо кинжалами начали пырять!
— Ох ты, Господи!
— И ведь изверги! Нет бы просто убить, они ведь живот ему резать начали, кишки доставать! На шестом этаже вся лестничная площадка кровью и внутренностями забрызгана!…
— Ну, их поймали хоть? — спросил старик.
— Куда там! Человека распотрошили, как курицу, и сбежали. «Скорая помощь» и то раньше милиции приехала!..
Шредер вышел из толпы, увлекая за собой Кречмара.
— Все ясно, — сказал он. — Они уже были здесь.
— Проклятие, нас опередили! — заревел Фриц, когда ему доложили ситуацию. — Заказывай гроб, если они взяли камень! — И он поднес к носу Шредера кулак.
Время близилось к полуночи, когда они подъехали к пятиэтажке на улице Дмитрия Ульянова. На этот раз за Петровым отправились Фриц и Шредер. Они вошли у темный подъезд. В отличие от дома на Дубнинской, здесь царило затишье. Шредеру даже закралась мысль, что Кашей уже завладел алмазом и, значит, делать тут нечего, они проиграли.
Перед дверью сорок пятой квартиры немцы замешкались, раздумывая, под каким бы предлогом попасть в квартиру. Но ломать головы им не пришлось. В квартире Петрова, видимо, услышали их негромкие переговоры, потому что дверь открылась, и на пороге возникла беременная женщина лет двадцати восьми. Мятый халат и растрепанные волосы придавали ей неряшливый вид.
— Ну что, вернулись? — заговорила она раздраженно. — Все не верите? Я же вам ясно сказала: эту ночь он проводит в санатории под Москвой!.. — Она недовольно уставилась на Фрица. — Ну, что, опять будете под кроватью у меня лазить, Петрова искать?
— Просим прощения, — сказал Шредер как можно спокойнее, — но мы не собираемся лазить у вас под кроватью. Нам нужен Алексей Петров.
— Ох, ты… — Она вгляделась в гостей пристальнее. — Да это ж другие… Ну да, другие… Вы что, тоже его ищете?
— А разве здесь были люди, которые им интересовались?
— Они смотались минут тридцать назад. Я вообще впотьмах решила, что вы — это опять они… Ну и наглые же типы! До сих пор с души воротит, как вспомню о них! Бандиты, самые настоящие!
— Один, наверное, очень тощий, с лысой головой и перебитым носом?
— Вы их знаете!
— К сожалению, пришлось познакомиться. Но мы никакого отношения к ним не имеем, уверяю вас.
— Проходите, чего стоять на пороге. — Женщина посторонилась. — Вы культурнее их, это сразу видно. А, собственно, вы кто?
— Мы представители Интерпола, — соврал Шредер.
— А-а… То-то я заметила, что вы говорите с акцентом. Значит, Петрова ищет Интерпол? Докатался по заграницам! Что он хоть натворил?
Вслед за хозяйкой немцы вошли в сумеречную комнату, освещенную торшером.
— О, ровно ничего криминального, — сказал Шредер. — Нам он нужен исключительно как свидетель.
— Может, чайку поставить?
— У нас нет ни минуты. Скажите, где находится санаторий? Вы можете дать его адрес?
— Вы прямо сейчас хотите ехать туда, как те урки?
— Урки? — не понял Шредер. — Что такое «урки»?
— Бандиты, — объяснила женщина. Фриц, не понимавший по-русски, нетерпеливо поторопил сообщника:
— Проси адрес, быстрее. И выясни, получили ли его мафиози…
— Похоже, что получили… — тоже на немецком отозвался Шредер.
Женщина взяла со стола записную книжку и уселась на диван.
— Значит, вам нужен адрес санатория?
— Да, и желательно поскорее! Ее губы насмешливо скривились, когда она перелистнула страницы.
— Вот он, этот адрес, видите? — И она показала гостям то место в книжке, где был вырван лист. — Его сперли отсюда эти сволочи!
Лицо Шредера разочарованно вытянулось.
— Но нам непременно нужен адрес! Возможно, от этого зависит жизнь вашего мужа!
Лицо женщины вдруг перекосила горькая гримаса.
— Да какой он мне муж! — заговорила она дрожащим голосом, и на глазах ее выступили слезы. — Мы с ним не расписывались… Он и не распишется никогда, я знаю! А когда родится ребенок, отправит меня назад, в Архангельск, гад!
— Мы весьма сожалеем, но все же нам нужен адрес санатория, — поторопил ее Шредер. — Может быть, вы вспомните его без записной книжки? А может, он у вас записан где-то еще?
— Только не подумайте, что я собираюсь его выгораживать! — С этими словами она взяла с того же столика радиотелефон и постучала по кнопкам, набирая номер.
— Алло, Семен? Позови Артюхина. Поздно звоню? Ничего, небось еще не спит… Привет, хмырь. Выдай- ка мне адрес санатория, где мой Петров сегодня оттягивается. А что, может, прямо сейчас и поеду!.. Диктуй. — Она кивнула Шредеру, и тот вынул из кармана блокнот и ручку.
Неведомый Артюхин диктовал женщине адрес, и она повторяла его вслух. Немец записывал.
— Благодарю вас. Вы оказали нам неоценимую услугу.
— Спроси, есть ли у нее фотография? — прошептал Фриц ему на ухо.
— Нет ли у вас его фото? — поинтересовался Шредер.
— Я на его рожу смотреть не могу! — злобно выкрикнула она, отбрасывая радиотелефон. — И вообще — чего вы все ко мне пристали со своим Петровым? Чего он вдруг вам понадобился? — Она встала и, болезненно морщась, прошлась по комнате. — Он меня никогда не любил. Даже не скрывал от меня своих потаскух. Одна Раиска чего стоит!.. Думаете, я не знаю, почему он каждую ночь отсюда уматывает? Да потому, что мне рожать пора! А он, гад, с шалавами трахается…
— Так как насчет фотографии? — поторопил настойчивый гость.
— А! — вдруг вскрикнула женщина. Рот ее судорожно дернулся, она схватилась за живот. — А-а!
Фриц, уже успевший изучить обстановку комнаты, подскочил к шкафу и снял с полки альбом для фотографий. На большинстве снимков была запечатлена обитательница квартиры. Он передал альбом Шредеру. Тот наклонился к женщине.
— Это ваш муж? — Немец принялся тыкать пальцем в фотографии. — Или этот? Который из них Петров?
Но той было не до фотографий. Она рухнула на колени, а потом завалилась на пол. Халат на ней распахнулся, обнажив большой живот.
