Я кивнул.
— Во-первых, давай договоримся сразу: я не какая-нибудь там имитация твоей жены.
— Конечно, — снова кивнул я.
— И мне не нравится, когда меня используют.
— Не сомневаюсь.
— А еще я тебе соврала.
— Соврала?
— Я понятия не имею, почему твоя жена покончила с собой.
— Вот как? — вздохнул я.
— С тобой непросто было войти в контакт. Вот и пришлось врать.
— И зачем было входить со мной в контакт?
— Чтобы понять, в какой ситуации оказалась я, только и всего. Просто знать правду. Понять, какую роль мне отвели, — вот над чем я ломаю голову. Ясно одно: я попала в странное положение. Чувствую себя словно посреди грозовой тучи. Неопределенность угнетает, ты не находишь?
— Возможно, — ответил я, — но вряд ли я смогу развеять твои сомнения. Меня мало волнует, что там произошло, и я действительно ничего не знаю.
Девушка хотела что-то возразить, но тут подошла официантка с подносом, и ей пришлось замолчать. Она жадно припала к бокалу с пивом и одним глотком осушила его почти наполовину. Интересно, как она собирается сесть за руль? Хотя это уже не моя забота.
Мы одновременно поставили на стол: она — бокал с пивом, я — кружку молока.
— Однако теперь я думаю иначе. Честно говоря, я и сам несколько обескуражен. Возможно, мною движет простое любопытство. Хотя раньше мне казалось, что любопытство — не моя стихия.
— Ты честный человек?
— Не знаю. До сих пор как-то не приходилось об этом задумываться. Не могу сказать.
— Похоже, честный.
— Спасибо, — сказал я, намазывая тост джемом. — Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос.
— Подожди, сначала ты. Скажи, какое я произвожу впечатление? Легкомысленная дурочка, сорящая деньгами, так?
— Можно, скажу, в чем твой недостаток?
— Ну-ка, ну-ка.
— Ну во-первых, их у тебя множество. А что касается твоего вопроса, могу лишь сказать, что там, в казино, такое впечатление производили все посетители.
— Возможно. — Выражение ее лица ничуть не изменилось. — Но мой вопрос напрямую связан с теми десятью миллионами. Дело в том, что в той конкретной ситуации никто, так или иначе, не остался бы внакладе. По крайней мере, не мы с Нисиной.
— Нисина — это тот старик, верно?
— Да, Тадамити Нисина. Это тебе рассказал господин, что пришел с тобой?
Я кивнул. На самом деле его полное имя я слышал впервые. Ну что мне стоило выслушать Мурабаяси? Я даже ощутил легкое раскаяние. Нет, не из-за того, что не стал слушать его рассказ. «Мне нет дела до траченных молью граждан средних лет», — ляпнул я, не подумав. Не нужно было так говорить. Собственная незрелость порой способна сыграть с нами злую шутку. Как вообще может человек вроде меня обвинять кого бы то ни было?
Отхлебнув молока, я спросил:
— Ты когда-нибудь слышала фамилию Мурабаяси?
— Нет. Это твой спутник?
— Да.
— Он твой друг?
— Когда-то, возможно, был им.
— А теперь нет?
— Трудно сказать. Не знаю.
Она промолчала.
— И все же, почему вы с Нисиной не остались бы внакладе?
— Он владелец казино.
— Владелец?!
— Ну да. Никто из клиентов, конечно, не знает. Вообще-то все деньги, которые он обменял на фишки, — это выручка заведения. Казино берет комиссию пять процентов с «банкира», так? То есть, по теории вероятности, если несколько клиентов сделали ставки в общей сложности на десять миллионов, то «банкир» выиграет примерно в половине случаев. Так что даже в случае проигрыша через сорок кругов сумма вернется. Мой проигрыш — сущая ерунда. Инвестиции в казино окупаются за месяц. Мне разрешили свободно проиграть десять миллионов. Вообще-то сегодня я единственный раз этим воспользовалась.
После небольшого раздумья я спросил:
— Выходит, ты там постоянно?
Она покачала головой:
— Обычно я в другом заведении, попроще. А в этом бывала всего пару раз. У Нисины два казино.
Это многое объясняет. Например, почему Мурабаяси, завсегдатай заведения, никогда ее раньше не видел. Похоже, он не врал.
— А почему сегодня ты была там?
— Сегодня вообще все было не как всегда. Мне позвонили и велели явиться в это казино. Обычно такого не бывает. Ну а дальше ты и сам знаешь.
— Во сколько тебе позвонили?
— В полночь. Хотя нет, позже.
Тогда же звонил и мой телефон. В тот момент я дома жевал сладкую булочку. А теперь жую тост с джемом в компании чокнутой девицы.
— Что-то я ничего не понимаю.
— Чего ты не понимаешь?
— Как устроен мир? Просто или сложно?
— Все зависит от того, каким ты его видишь, не так ли?
— Вот оно что, — произнес я со вздохом.
А что бы вы ответили на моем месте? Я молчал, задумавшись, с надкушенным тостом в руках, когда снова раздался ее голос:
— О чем задумался?
— Вопросы.
— Что за вопросы?
— Много-много вопросов.
— Ну давай свои «много-много вопросов».
Я поднял на нее глаза:
— Ну что ж, попробую разложить их по полочкам. Во-первых, я не знаю, что ты за человек. Во-вторых, не знаю, что за человек Нисина, кроме того, что он владелец двух казино. Этот момент, наверное, проще всего было уточнить у моего знакомого, но теперь это невозможно. В-третьих, какие отношения связывают тебя и Нисину? Это тоже неясно. В-четвертых, что за люди сказали тебе, что ты похожа на Эйко? В-пятых, где ты взяла такую бейсболку? В Японии это большая редкость. В-шестых, и это самый важный вопрос, ты заговорила о причине самоубийства Эйко. То есть о том, из-за чего, собственно, моя жена покончила с собой. О ее смерти одно время болтали всякое. Но мало кто знает, что причина ее самоубийства так и осталась загадкой.
— Да уж, мало не покажется…
— Я могу еще долго перечислять. Это лишь самое основное.
— Послушай, — сказала она, — а если мы найдем ответы на все твои вопросы, сможем ли мы ответить и на мой вопрос: в какой ситуации я оказалась?
— Трудно сказать. Не знаю. Мне неизвестно, как ты расцениваешь свое нынешнее положение. Я не
