скрылся. Где он — знал только один человек: Картавый. Киса мог сколько угодно метать громы и молнии, Картавый только посмеивался над ним из своей подмосковной берлоги. И тут старый ворюга узнает о появлении некоего молодчика, который упорно, как бульдозер, прет по следам Сопилы! То, как он заставил расколоться самого Кису, произвело на Картавого сильное впечатление. Вор забеспокоился. Живой Сопила, хоть и находящийся в подполье, стал представлять опасность. Чем черт не шутит, а вдруг тот тип доберется до него?
— Сопилу надо было прикончить еще тогда, сразу после налета! — резко сказал Гена. — Он сделал свое дело и должен сыграть в ящик. Не люблю оставлять свидетелей.
— Сопила нам мог еще пригодиться. Но коли так вышло, пусть он исчезнет. С его смертью обрубятся все концы.
— Я готов поехать хоть сейчас. Где он? У него есть охрана?
— Охрана?! — Вор рассмеялся. — Он оттягивается на дачке совсем один… Впрочем, нет. Там сейчас с ним одна бабенка. Ты ее знаешь.
— Знаю? — Штруп взглянул на него удивленно.
— Валерия.
При упоминании этого имени в мыслях Гены возник образ роскошной брюнетки, словно сошедшей со страниц модных журналов. Он познакомился с ней больше года назад на даче Картавого, их роман был коротким, но бурным. Это была красивая шлюха, в глазах которой таился яд. Она работала на Картавого. Гена до сих пор не мог забыть, как истекал кровью жирный жлоб, лежа с перерезанным горлом у ее ног. Даже он, Гена, вспоровший это горло, брезгливо отвернулся, а Валерия — нет! Закурив длинную коричневую сигарету, она спокойно смотрела, как барыга корчится, издыхая, на залитом кровью персидском ковре, и время от времени указывала Гене, в каких местах квартиры нужно посмотреть. Гена чистил квартиру этого толстяка по наводке Валерии.
— Сопила втюрился в нее сразу, как увидел, — продолжал Картавый, наливая себе еще коньяку. — Это было видно по его роже. Кстати, только из-за нее он остался в России. Он ведь хотел дать деру в Турцию. Там его Киса, конечно, не нашел бы. Но и от нас он был бы далековато…
— Валерия знает, что Сопила продал мне план налета на обменку?
— Я не такой дурак, чтобы говорить об этом бабе. Но ей мог растрепать сам Сопила!
— Тогда и она опасна для нас. Ты не будешь против, если я замочу их обоих?
На тонких губах Картавого зазмеилась улыбка.
— Она тебе когда-то нравилась.
— Ты же знаешь, что к женщинам я отношусь спокойно, — ответил Гена.
Картавый покровительственно похлопал его по плечу.
— Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты напоминаешь мне своего отца! Все, что я делаю, я делаю ради тебя… И ради Памяти о моем друге…
Вор скорбно наклонил голову.
«Только ради меня? — мысленно усмехнулся Гена. — Ты и себя не забываешь. После налета на обменку я отвалил тебе столько, сколько ты от Кисы и за десять лет не получил бы!»
Вслух же он сказал:
— Борис, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
— Сопила и Валерия живут на даче одни, — продолжал Картавый после подобающей траурной паузы. — Дача уединенная, кругом лес, так что работа твоя вряд ли будет трудной. И все же будь осторожней. Сопила — боец со стажем, да и Валерия, сам знаешь, тоже не подарок.
— Шеф, я разберусь с Сопилой и Валерией в лучшем виде.
— Потом приезжай сюда, расскажешь, как было. А осенью нас ждут Париж и несколько недель красивой жизни!
— Конечно! — улыбнувшись, сказал Гена. Получив от Картавого подробные инструкции, как добраться до дачи Сопилы, Штруп покинул гостиную. Картавый, покуривая, смотрел вслед своему подручному. Он любил этого крутого и циничного парня, похожего на хищника из семейства кошачьих.
За Геной закрылась дверь. Старый вор налил себе коньяку и выпил одним залпом.
Солнце уже заходило, когда Штруп, наконец, пазыскал убежище Сопилы. Машину он оставил в поселке за пять километров отсюда и весь путь до дачи проделал пешком, стараясь больше идти лесом, подальше от дорог.
Невдалеке за деревьями показалась коричневая крыша. Гена остановился, оглядываясь. Это, должно быть, и есть та самая дача. Весело щебетали птицы, лес вокруг был густым и безлюдным, что очень понравилось молодому хищнику…
В эти минуты Олег сходил с пригородной электрички на перрон маленькой дачной станции. Отсюда он направился к находившемуся невдалеке поселку. Сегодня утром он ездил к владельцу дачи, чей Телефон был указан на той бумажке. Старик быстро раскололся и дал ее координаты. Дача находилась не в поселке, а несколько в стороне, в самом лесу. Но Олег был уверен, что найдет ее. В конце концов, можно будет у кого-нибудь спросить дорогу.
Снимая эту дачу, Сопиле особенно понравилось то, что при ней была банька. Он любил попариться. Вот и сегодня, в этот солнечный жаркий вечер, когда делать было абсолютно нечего, он зашел оттянуться в низкое дощатое строение с чуть подгнившими стенами. Вдоволь нахлеставшись березовым веником, он лег в большую эмалированную Банную, наполненную горячей водой. Валерия была к бане равнодушна. Почти все свободное время она смотрела видеофильмы.
Сопиле было тридцать два года, он был высок, кряжист, имел выпирающее брюшко. Последние месяцы у него выдались нервными, иметь дела с Кисой было вообще непросто. Тот умел держать своих людей в постоянном напряжении, и теперь Сопила расслаблялся: каждый день — банька, водочка с солеными огурчиками, красивая грудастая баба. Чем не жизнь? Кису скоро замочат со всеми его братками, это как пить дать, и тогда Сопила безбоязненно вернется в Москву.
Из воды торчала только его голова с приоткрытым ртом и блаженно полузакрытыми глазами, когда дверь баньки со скрипом раскрылась и на пороге, в прямоугольнике слепящего солнечного заката, появилась высокая стройная фигура.
Сопила, фыркнув, приподнялся, мотнул головой, стряхивая с лица брызги. Фигура гостя казалась тенью, черным силуэтом.
— Привет, Сопила, — вкрадчиво сказал Гена. — А ты, я вижу, клево устроился.
Большое тело Сопилы напряглось, он выпростал из воды руку, вытер лицо и мгновенно узнал вошедшего. Это тот парень, которому он продал план налета на обменку. Они встречались всего пару раз на даче у Картавого. Зачем он приехал сюда?..
Занимаясь грязными делами, Сопила знал, что живет в постоянной опасности, и всегда был настороже. Но здесь, на даче, он позволил себе малость расслабиться и сейчас мысленно проклинал себя за это.
— Да, тут зашибись. — Сопила с трудом выдавил улыбку и начал подниматься из воды.
— А что ты паришься один, без телки? — Гена шагнул вперед, держа руки в карманах широких боюк. — Позвал бы ее похлестать себя веничком.
Красавец Гена говорил спокойно, не сводя глаз с побагровевшего лица Сопилы. Тот, вылезая из ванны, одновременно отодвигался назад.
В остановившихся глазах Штрупа блестели две голубые льдинки, на губах застыла улыбка. Он не торопился. Ему нравилось наблюдать, как в жилы его жертв просачивается страх, и поэтому он растягивал удовольствие.
— Она сейчас придет, — запнувшись, проговорил Сопила и, набрав в грудь воздуху, закричал срывающимся голосом: — Лера!
Крик получился негромкий, какой-то блеющий.
— А что ты вылезаешь? — почти ласково сказал Гена, приблизившись к ванне. — Лежи. Я бы сам сейчас с удовольствием попарился.
Гена прищурился, разглядывая большую, с залысинами, голову Сопилы. Пальцы правой руки крепче сжали кастет, лежащий в кармане.
— В чем же дело? — сказал Сопила. — А то раздевайся, похлещемся. Тут у меня и венички припасены…
