– Почерк, я слышал, по всем кражам один и тот же.
Денисов поморщился: «затишье перед бурей» и «почерк преступника» – люди, раскрывавшие преступления, не разговаривали таким языком. Он еще немного подождал, но старший лейтенант, видимо, исчерпал запас профессионализмов.
– Давайте не наступать друг другу на пятки, – предложил он перед тем, как разойтись.
Денисов не возражал:
– Собственно, в зале я случайно.
Спор получил неожиданное разрешение сверху.
– Товарищ Денисов, – объявило радио, – срочно зайдите к дежурному по милиции. Повторяю…
В отделе милиции Денисова ждал Сабодаш. Антон протянул для пожатия обе руки, как на ринге.
– Зачем вызвал? – После такого рукопожатия хотелось прикрыть нижнюю челюсть.
– Ячейка литовцев была пуста уже в начале десятого вечера. Я разговаривал с пассажиром, который ее потом занял.
Значит, одновременно с кражей баккара, подумал Денисов, преступник очистил еще две ячейки.
Антон помолчал, потом добавил без всякого перехода:
– Блохин допрашивает Орлова, грузчик берет все на себя…
1 января, 10 часов 35 минут
Крохотный замочек долго не хотел открываться – Илья с трудом подыскал ключ. На дне чемодана оказались паспорт и несколько аккредитивов. Пока он возился с вещами, подошел Капитан. Обычно он только наблюдал со стороны – принимал меры на случай опасности.
– На предъявителя. – Илья сунул ему в руки бумаги.
Ничего другого брать не имело смысла.
– Сегодня много милиции в штатском, – сказал Капитан, пряча аккредитивы, – утверждать не могу, но чувствую спиной. Лучше уйти.
Спина опытного жулика словно аккумулировала тревожные сигналы.
Илья не спешил закрывать ячейку.
– Не надо паниковать. Владелец аккредитивов сначала подойдет к своей ячейке, попытается открыть, потом позовет дежурного. Мы десять раз успеем уйти…
– Ваше слово для меня закон, но все же…
– Секция, у которой мы стоим, навела меня когда-то на способ угадывания шифров. Какое совпадение! Я учился тогда на первом курсе, ночевал в общежитии, вещи держал на вокзале. Удобно: общежитие далеко, вокзал – в центре. В день, бывало, по нескольку раз приедешь – то учебник взять, то деньги, то рубашку сменить. Вот и ломаешь голову, как этот ящик перехитрить, чтобы без монет закрылся! – Илья похлопал ладонью по дверце. – Надо бы отметить ее серебряной табличкой. Как думаешь, разрешат?
– Безусловно. А теперь пора: надо быстрее получить по аккредитивам.
– Ерунда! Потерпевший может появиться через неделю, когда нас не будет в Москве!
– Решим этот вопрос в другом месте. – Капитан не мог скрыть беспокойства. – Закрывайте лавочку! Вон их сколько кругом!
– Мы стоим у своей ячейки! Что нам бояться?
– Механик идет.
– Знаете, мне вдруг захотелось апельсинов. Они лежат где-то поблизости. Не желаете?
– Что с вами?
– Сейчас почти в каждой ячейке апельсины. Видели ларьки у вокзала? С самого утра торгуют.
– Ставлю ящик апельсинов, если вы закроете сейчас ячейку.
На Илью, обычно осторожного, словно что-то нашло.
– Я открою всего две ячейки – вот эту и ту. Если в них нет, мы сейчас же уходим.
– Черт! – Отступать было поздно.
– Товарищи, – подходя, строго сказал Горелов, – положили вещи – идите! Не создавайте тесноты для других пассажиров.
– Не все еще взяли, отец. – Илья бесстрашно сделал несколько шагов вдоль секции. – Где у нас апельсины? Дайте вспомнить! Кажется, здесь…
– Номер надо записывать! – заворчал механик. – Едут, едут, а набрать шифр ни один правильно не умеет!
– Шифр я помню: тысяча… Сказать?
– Мне ваш шифр неинтересен! При себе держите, – разговаривая с пассажирами побойчее, вроде Ильи, Горелов сдерживался. – Берите апельсины и идите… – Он не хотел уходить посрамленным, а мало-мальски достойный предлог для отступления не находился.
Илье пришлось подбирать шифр в его присутствии. Капитана подмывало бросить все и пойти к выходу.
