— Умерла.
Ответственный матч в Москве проходил при мерзкой погоде на отвратительном поле. Шел проливной дождь. Начало матча задерживалось. Представители ФИФА потребовали обновить разметку. Одинокая фигура в плаще и капюшоне с ведерком белой краски, мажущая кистью по лужам, долго маячила на кочковатом неровном поле, пока дождь не сровнял его. Где — то рядом пацана в шарфах, со свастиками, нарисованными на лицах, время от времени начинали отчетливо скандировать:
— Бей жидов! Хайль Гитлер!
Какой — то мужик, по виду араб, размахивал палестинским флагом.
Марина, напротив, горячо болела за гостей, я ей подыгрывал. На нас уже начали обращать внимание. Сидевшие несколькими рядами позади израильские болельщики прислали даже нам букет гвоздик в знак солидарности.
Уже на седьмой минуте россияне, игравшие превосходно, забили первый гол в ворота вратаря Рафии Коэна. До конца игры вратарю нашей команды Овчинникову удалось отстоять свои ворота. Матч закончился проигрышем израильтян 0 : 2.
Возвращаясь на Кутузовский, в машине, она рассказала о том, что произошло днем в Любкиной квартире.
— Семьдесят тысяч долларов!…
— Жалею, что я не поднялся с Вами. Но ладно. Кто — то сказал: «Месть — такое блюдо, которое нельзя подавать горячим…»
— Это Иосиф Виссарионович…
— Точно. Люба Ваша сильно пожалеет о сделанном. Неблагодарность — тяжкий грех… Она не знает, с кем связывается. Мой партнер, несмотря на то что технарь, а может, как раз поэтому, человек очень решительный…
Марина, Глеб и Петр играли в карты долго. Я расположился в соседней комнате у телевизора, иногда я оборачивался, через открытую дверь видел всех троих. Марине везло. Можно предположить, что она была из тех, кто вырос с игральными картами в руках. Она играла лучше своих партнеров — мужчин. Высокому молодому охраннику Глебу тоже везло. В дураках сидел Петр — взмокший в костюме, сорочке, галстуке…
— Вы хотя бы верхнюю пуговицу на сорочке расстегнули! Под галстуком! — Марине было жаль мужика.
— Нельзя! — Он показал на меня — мы с ним дали слово. Кого поймают незастегнутым или без галстука, лишат премиальных…
Он всю дорогу проигрывал. Даже с отличными картами. Простоватое лицо выражало почти детское наивное недоумение.
Я познакомился с ним случайно. В первые же минуты знакомства он рассказал свою жизнь.
Жил в Истринском Районе, в Подмосковье, сызмала увлекался физикой. В восьмом классе учитель оставлял его вместо себя вести занятия с одноклассниками. После школы поступил в престижное Высшее Техническое Училище имени Баумана. Женился рано. На своей, деревенской. Попивал водочку. В роду все пили. Из Бауманского вылетел…
— Из — за чего гибнут российские гении? — была его любимая приговорка. — Из — за пьянки!…
Когда мы познакомились, он работал грузчиком на товарной станции. Я заканчивал свою службу — начальником розыска. Мне принесли на него материал: бригадир послал его обменять ворованный сахарный песок на водку…
Он был из неудачников, которых отличает исполнительность и точность при отсутствии инициативы.
Я был зол на начальство, на всю жизнь. Я заставил его закодироваться. Взял с собой. Он восстановился в Бауманском. В руках удачливого направляющего неукоснительная старательность и абсолютная честность делали его бесценным сотрудником. Через год он купил машину…
— Опять в дураках!…
Игру продолжили.
Молодой охранник Глеб был из воздушно — десантных войск. Постоянно поддерживал форму — даже за столом все время сжимал и разжимал кулаки, подрагивал мышцами… Карточная игра не вызывала в нем интереса.
— Думаете, приедут? — спросил он, когда Петр в двадцатый или тридцатый раз принялся сдавать карты. Петр был уверен:
— Без сомнения. Сколько сейчас?
— Двадцать один, пятнадцать.
— Скоро подтянуться.
Звонок, которого ждали, раздался сразу после десяти.
Охранник, стоявший во дворе, предупредил по сотовому телефону:
— Приехали. Торгашка, с ней мужик. В «девятке», 18 — 31. Цвет «мокрый асфальт»…
За месяц, истекший прежде, чем произошло происшествие на Тушинском оптовом рынке, выполняя полученный от Марины официальный заказ, мы подвергли жизнь и деятельность Любки тщательному негласному анализу. Выяснилось, что Любка крепко переоценила свои возможности. Иначе: «взяла не по чину…»
— Идут к подъезду…
Домофоном Любка не воспользовалась. В подъезд как раз входила соседская семейная пара. Надрала код. К лифту поднялись все вместе. Через несколько минут тренькнул дверной звонок. Марина подошла к глазку. Любка стояла на площадке необычно серьезная.
— Марина! Это я… Пришла поговорить. Так глупо тогда получилось.
— Ты одна?
— Да, он уехал в Кабарду! Полный отморозок!
Марина словно колебалась.
— Не беспокойся, Марина! Я не обижаюсь! Это мне урок! Знаешь, как я тогда переживала! Мне и мама моя все время твердила: « Только чтобы все по — честному, Люба!»
— Ладно! Входи… Я уже спать легла. Побегу, что — нибудь накину…
Так и было задумано, Марина открыла замок, выскочила назад в комнату. Любка уже входила. Свет в огромном — генеральском — холле был выключен, однако узкой полосой падал в неприкрытую дверь из зала впереди, от люстры. Справа и слева по обе стороны холла темнели двери: туалет, ванная, помещение для прислуги, кухня. Люба прошла вперед — она уже была в квартире. Ее спутник скользнул следом. Прихожая была пуста. Осторожно открыл дверь. Любка была уже в зале. Это был все тот же бандит — невысокого роста, с овчарочьими длинными ушами и вытянутым острым лбом над выдававшимся вперед хищным лбом. Он ступал неслышно. Глеб — охранник стоял в темном проеме большой — генеральской — ванной, натянув на лицо черный с прорезью чулок…
Момент — и вошедший, выдернутый за руку и волосы из холла, влетел в ванную, вбил подбородок вместе с носом плашмя во вскинутое кверху стремительное колено бывшего десантника… Бандит, однако, оказался тоже подкованным по части единоборств. Не заорал, сгруппировался. Сильно, как палашом, врезал сбоку по почкам. Локтем другой руки снизу вверх проехал по хрящам носа… Схватку он, однако, не выиграл. Использовав элемент внезапности, Глеб успел поймать кисть — большой, с вывернутым суставом палец хрустнул…
Глеб успел приставить «Макаров» к голове бандита.
— Руки на стену! Ноги шире!
Охранник обыскал его. Во внутреннем кармане лежал газовый пистолет. Глеб переложил его в свой карман.
«Военный трофей…»
Вытащил бумажник с документами.
— У Любки получишь…
И не отпуская вывернутую назад кисть, он подвел бандита к дверям
— И без глупостей!
