«Домушник, он и на Ближнем Востоке — квартирный вор».
Среди десятков тысяч нераскрытых квартирных краж только за эти восемь месяцев должны были, несомненно, оказаться и преступления знаменитого российского домушника…
Полиция, как правило, не «открывала» дел. На место происшествия выезжали не всегда. Чаще предлагали потерпевшим явиться с заявлением в полицию. Понятно, что таким розыском по горячим следам особенно не наработаешь…
Зато когда брали кого-то, то вешали на пего все.
Пятидесятидвухлетнего уголовника из Бат-Яма полиция обвинила в том, что он за одну ночь обчистил 18 квартир в Рамат-Гане, а всего за пять месяцев после выхода из тюрьмы — все 50. Чтобы его поймать, полиция наблюдала за ним в прибор ночного видения…
Вор сознался только в одной краже, той, на которой его взяли. —
Общее удивление вызвало сообщение агента, которому преступник рассказал, что знает в Иерусалиме старика — квартирного вора много старше его самого…
Старый вор будто бы гибок, ловок, проворен. Лазит по крышам, балконам многоэтажных домов как кошка. Уходит с краж, как правило, через дверь.
— При мне он по водопроводной трубе взобрался на балкон и оттуда в квартиру…
Кейт, пожалуй, знал теперь, о ком шла речь…
Амран Коэн, он же Ян Ванкоган, был партнером Маленького Эли и, по-видимому, его родственником.
Ванко-эн или Ванко-ган — суть в звуковом произношении одной единственной буквы. У одних она звучит как «г», у других наподобие легкого, едва слышимого придыхания.
Отец знаменитого Маленького Эли, застреленного у казино, носил ту же фамилию.
Оба пали жертвами криминальной разборки на международном уровне…
Причиной, несомненно, были очень большие грязные деньги… Некриминальных денег у обоих не должно было быть.
«Но откуда б о л ь ш и е ?..»
Ответ напрашивался сам:
«Амран Коэн до последнего дня, до самого конца, даже мертвый, не был засвечен полицией! Это значит, что он мог быть казначеем здешней братвы — распоряжаться воровским общаком…»
Юджин Кейт поставил «ямаху» рядом со входом в полицию на Русском подворье.
Несколько человек поздоровались с ним, пока он занимался мотоциклом. Какой-то мужчина из посторонних следил за каждым проходившим внутрь. Всем было не до него.
Кейт слышал, как он спросил:
— Могу я пройти к начальнику Центрального отдела?
Иврит выдавал иностранца. Кейт узнал акцент: «Грузин…»
— У тебя дело к нему?
— Да. Мне надо к начальнику…
— Ты звонил ему? Он знает?
— Нет. У меня сын арестован за убийство.
«Перст судьбы!»
— Гия!
Ошибиться было невозможно.
— Ты в курсе?
— Да. Пойдем.
Кейт провел отца Гии к себе на третий этаж.
Кабинет Роберта Дова был закрыт. Шмулика тоже не было.
— Кофе? Чай?
— Кофе.
Они сидели друг против друга.
— Одна девочка слышала разговор о нищем Амране Коэне, когда тот был еще жив. Еще полгода назад. Обсуждали его богатство.
— Да…
— Ясно — эти люди и убили его. А не мой сын.
— Как тебя зовут?
— Отари.
— Я — Юджин Кейт. Детектив.
— В пабе «Сицилийская мафия». Я встречался с одним из них. Его зовут Макс. Я прикинулся простым. То, се… Теперь он у меня в руках! Я все записал на пленку. Весь разговор!
— Он у тебя с собой? Можно послушать?
— Пожалуйста.
Грузин держался с достоинством. Израильтяне с уважением относились к «бичо», как их тут начинали.
Кейт достал из шкафа магнитофон.
Тут до него дошло. Он спросил:
— На каком языке?
— На русском.
— Тогда бесполезно.
Отари смотрел бесхитростно:
— Я оставлю. Только никому не давай чужому. Я не хочу, чтобы они уничтожили девчонку, которая о них рассказала. Это ведь у бандитов просто — не оставлять свидетелей!
— Хочешь совет?
— Да.
— Отнеси эту пленку своему адвокату.
— У нас его нет… Мы отказались. Он посоветовал Гии сознаться, чтобы получить пятнадцать лет вместо пожизненного. Но как он сознается в том, чего не делал?!
Грузин смотрел раскрытыми круглыми глазами.
«Чужая ментальность… — подумал Кейт. — Когда он врет, так же раскрывает глаза?!»
Если бы Отари был марокканец, тайманец, сабра, как и он, все было бы проще, понятнее…
— Оставь свой телефон, Отари. Я дам одному человеку. Он тебе позвонит.
— Израильтянин?
— Русский. Его зовут Алекс. Если он не дозвонится, подойди вечером к дискотеке в «Теннис-центре». Я ему передам.
— Думаешь, он узнает меня?
— Не сомневаюсь.
Коренастый молодой грузин показался из сквера. Я узнал отца Гии, о котором предупреждал Юджин Кейт. Пошел навстречу. Перед тем я успел переговорить с Отари по телефону.
У входа в сквер мы пожали друг другу руки.
— Тут пять кассет, — сказал он.
Карман куртки у него оттопыривался…
Я вернулся к себе. Сел за магнитофон.
Записи на кассетах были разные по качеству и по значимости. Отец Гии не предупреждал собеседников о том, что запись ведется. Писал, где пришлось.
Скрипели несмазанные петли дверей, передвигали посуду. Шелестели шины. Работал телевизор или мотор.
Записи, сделанные в машине, оказались особенно некачественными.
Отари разговаривал с разными людьми. В основном с молодыми. Тем не менее среди них были уже опытные демагоги. Но говорили с ним уважительно.
Как мог, каждый отвечал на его вопрос.
