Полночный детектив

Генерал выглядел усталым, старше своих лет и значительно старше своей подруги. Был малословен и, вообще, не был расположен к разговору. Из него словно выпустили воздух. Он ничего не мог есть.

Я заметил, как Арзамасцев пару раз украдкой взглянул на часы. Он не собирался оставаться На ночь и пил мало. Было ясно: ему надо было возвращаться туда, где его ждали. И как можно скорее.

У девушки, напротив, появился аппетит. Уплетая за обе щеки, она любовалась подарком. В коробке сверкал некрупными камешками и металлом средней величины медальон, который она тут же примерила. Еще там же виднелись такие же сверкающие серьги и кольцо…

– Какая прелесть! Что это?

– Белое золото с аметистом, – Арзамасцев не без удовольствия перечислил. – Гранат, синий топаз, оливин, цитрин и бриллианты…

– Тут же целое состояние!..

Она подскочила к зеркалу, снова бросилась к Арзамасцеву – обнимать…

И все же настоящей близости, какая была вначале, между ними больше не было. Разговор не получался. Арзамасцев выжидал время, приличествующее для того, чтобы галантно-вежливо закончить визит.

Я следил за экраном.

К концу трапезы они окончательно отдалились друг от друга, и это стало вскоре заметно обоим…

В разговоре у девушки проступало разочарование. Однако вскоре ее вновь наполнила активность, свойственная ее возрасту, но теперь это была уже не та светлая, радостная энергия, с которой она перед тем бросилась из спальни в переднюю. Ее захлестывало чувство озлобления.

С минуты на минуту должен был разразиться скандал.

И он действительно произошел.

Оба заговорили на повышенных тонах. Девушка уже не могла сидеть на месте, то и дело она вскакивала, делала несколько шагов по комнате, вновь садилась. В голосе ее слышались раздраженные ноты. Они звучали все громче…

Я начал даже опасаться за последствия: позади именинницы стояла гладильная доска с тяжелым электрическим утюгом, а сбоку, на тумбочке, уже знакомая увесистая лягушка из оникса, служившая прессом для бумаг…

– Сегодня вы останетесь здесь и никуда не пойдете… – Девушка вела себя словно неуправляемая. – Никуда! Сегодня я имею на это право.

Арзамасцев несколько раз пытался ее урезонить:

–Ты знаешь: мне надо. У меня утром самолет… – Он изо всех сил старался предотвратить скандал.

–У вас самолет днем!

Она выскочила в переднюю, вернулась в гостиную с его пальто.

–Я выброшу его в окно…

–Перестань!..

Она подскочила к окну, резко раскрыла его.

– Бросить?!

Дело принимало нешуточный оборот.

Арзамасцев все еще продолжал ее увещевать.

Девушка оставила пальто, обернулась. Бешеный взгляд ее зацепил бутылку коньяка. Что-то пришло ей в голову. Она метнулась к столу, наполнила обе рюмки коньяком и залпом выпила их одну за другой. Снова схватила пальто…

– Ради Бога успокойся!..

– Скажите, что вы останетесь… Скажите, наконец, кто вы мне! Отец каждый раз по телефону спрашивает меня, когда мы поженимся… Я ему все время вру-вру… Матери тоже! А вы врете мне! Не надо мне подарка! Возьмите!.. – Она сорвала цепочку, бросила ему в лицо. Арзамасцев не увернулся.

– Дай пальто!

Он явно терял терпение. Поднялся, тяжелый, широкоплечий, придвинулся вплотную, но применить силу не хотел:

Она еще крепче вцепилась в пальто. Арзамасцев отступил:

–Бог с ним! Оставь себе, если хочется…

Пальто упало на пол.

–Сволочь! – крикнула она.

Арзамасцев не поднял пальто, отошел к месту, где до этого сидел.

– Сволочь! – женщиной руководили злость и отчаянье, вызванное бессильем.

.Ей надо было что-то разбить, бросить… Она поискала глазами.

Электроутюг, пресс…

Взгляд замер на каменном прессе. Арзамасцев не успел опомниться, как она схватила с тумбочки