Кхорнья. Если мы хотим снова увидеть нашу планету цветущей, мы должны уделить большое внимание не только ее топографии, но и биологии.
— Твой дядя обещает воспроизвести детали ландшафта, запечатленные в памяти нашего народа, — продолжал агрони, — и на немногих уцелевших видеозаписях нашей планеты. Однако он также говорит, что не в состоянии ни поместить их на прежнее место, ни полностью населить их родной флорой и фауной. Это все равно, что пытаться оживить картины — без лесов, полей, холмов и долин, и уж конечно без трав, лишайников, мхов и папоротников, которые и составляли их красоту. Он подарит нам реки и водопады — без необходимых болот и прудов, населенных мириадами микроорганизмов, растений и животных, которые были прежде неотъемлемой частью нашего мира… Поймите: эти великие красоты не могут существовать без жизни, которая их формирует, потому что биология, как и геология, вносит существенный вклад в экологию, в ее правильное функционирование.
Акорна перевела речь агрони Хафизу. Зная пиратскую натуру своего приемного дядюшки, по его недовольному брюзжанию и обиженной позе она легко догадалась, что даже соглашаясь в какой-то степени с правотой агрони, он не собирается отказываться от собственных планов. Обычно источником дядиных приступов альтруизма были тщательно скрываемые коммерческие мотивы. Но сейчас Акорне даже не пришлось пользоваться телепатическими способностями. Хафиз явно намеревался добиться от линьяри разрешения на визиты инопланетных гостей. Не исключено, что дядюшка замышлял что-нибудь такое же гадкое и аморальное, как интергалактический аттракцион, известный под названием «Ци-Линь-ленд».
Хафизу уже неоднократно объясняли, что линьяри хотят покоя и уединения в своем мире, где нет насилия и жестокости. Но подобные желания были настолько чужды его природе, что он находил их неправдоподобными. Мастер голографических иллюзий, Хафиз был крайне увлечен изменением планетных ландшафтов, любил свою публику и пребывал в полнейшей уверенности, что все остальные чувствуют то же самое.
Вот и сейчас, заметив, что племянница если и не читает его мысли напрямую, то во всяком случае догадывается о них, Хафиз с жаром заговорил:
— Акорна, дорогая, разве я не сдвинул с места небеса и планеты, чтобы помочь твоему народу? Ради них я готов пожертвовать всем своим состоянием, разорить свой дом… Но как, как я могу восстановить те участки природы Вилиньяра, которые никто не может даже описать?! Не говоря уж о том, чтобы предоставить мне их изображения или экземпляры местных форм жизни… У меня работают лучшие во всей вселенной инженеры по терраформированию, однако без подробных карт и плана местности, без образцов флоры и фауны едва ли стоит ожидать, что они оживят Вилиньяр с точностью, на которой настаивает твой замечательнейший ученый!
Акорна медленно кивнула и перевела речь Хафиза на линьярский.
(Агрони), — сказала она после небольшой паузы, — (я знаю, что большинство видео- и письменных записей вилиньярского ландшафта уничтожены во время сражения с кхлеви. Но, может быть, с вашей помощью и при участии ваших коллег-ученых я смогу определить изначальное расположение самых значимых участков. Восстановив их на прежнем месте, мы соберем остальную информацию о менее изученных территориях. Не доскональную, конечно, однако пригодную для начала работы. А уж потом можно подумать и о биологии).
(И как же ты намерена определить их местоположение, юная леди?) — поинтересовался агрони.
(У меня свои методы), — улыбнулась Акорна. — (Мы обещали Прародительнице Надине, что ее дом снова станет прежним и что ее народ будет процветать. Она умерла, и в память о ней мы обязаны выполнить обещание).
Агрони почтительно склонил голову.
(Ты думаешь, я забыл? Но имей в виду, Кхорнья, восстанавливать Вилиньяр нужно как следует…)
В этот момент Карина вдруг пошатнулась и закатила глаза.
— Исследование ландшафта, — проскрежетала она механическим голосом, который разительно отличался от свойственной ей театральной манеры изъясняться, — способ связи с другим миром.
Присутствующие замерли.
— Все, кто жил на Вилиньяре, — продолжала Карина на чужом для нее языке, — должны отправиться на его развалины и принять участие в изучении ландшафта. Вилиньяр может быть исцелен только любовью тех, кто когда-то населял его. Вас ожидает много опасностей, и вы будете… Ааааах! — Карина обмякла и весьма грациозно осела прямо в объятия мужа. Не будучи атлетом, Хафиз качнулся назад под тяжестью ее роскошного тела, почти уложив свою любимую на землю. Вмешательство Ари оказалось весьма кстати. Он подхватил леди Харакамян и осторожно коснулся рогом ее щеки.
Карина, знавшая всего несколько фраз на языке линьяри, только что бегло говорила на нем. Более того, как бы странно и монотонно ни звучали ее слова, в них легко узнавался голос Прародительницы Надины. А поскольку Карина никогда не встречалась с Прародительницей, она не могла имитировать ее голос ради публичного эффекта. Вообще-то Карина больше трезвонила о своих экстрасенсорных способностях, чем демонстрировала их в действии; сейчас был один из тех редких моментов, когда ее заявления казались правдой.
Хафиз тоже никогда не встречался с Прародительницей; он единственный из всех отнесся спокойно к поведению жены.
— Дельный совет, мой маленький кускус, — сказал он, похлопывая ее по руке и окидывая остальных взглядом, словно говорившим: «Как очаровательно ей удаются такие штучки, правда?»
Из всех не-линьяри только у капитана Йонаса Беккера были координаты пещеры Ари, занесенные в бортовой компьютер. Поэтому он прервал сбор «трофеев» среди руин нархи-Вилиньяра и отправился помогать немногочисленным уцелевшим космическим кораблям линьяри. Нужно было перевезти на Вилиньяр несколько разведгрупп.
Среди прочего груза «Кондор» привез дюжину флиттеров, принадлежавших Дому Харакамянов. Выгрузив с помощью Акорны, Ари и андроида Мака последний из них, Беккер сказал:
— Я бы отправился с вами, ребятки, но мне нужно перевезти кое-какой груз обратно на нархи- Вилиньяр. Хочу попросить тебя об одолжении, принцесса.
Беккер стоял на платформе роболифта, держа на руках первого помощника капитана из семейства кошачьих — макахомианского храмового кота. Акорна почесывала у кота за ухом. Обычно Размазне Кошачьей нравилось такое внимание, но сейчас он извивался всем телом и отчаянно дрыгал задними лапами, крепко прижатыми левым локтем Беккера. Передние лапы РК судорожно пытались высвободиться из крепкой хватки левой руки капитана. Все полосатые волоски на теле животного стояли дыбом, а глаза, превратившиеся в узкие щелочки, свирепо сверкали. Урчание Размазни больше походило на разъяренное рычание.
— Одолжение? Конечно, капитан, все, что в моих силах… — осторожно сказала Акорна.
— Я так и думал, — пророкотал Беккер, поудобнее перехватывая дергающегося кота. — Забери это чудовище с собой.
РК очень походил на пахантийиров — животных, которые пользовались особой любовью у линьяри. Однако пассажиры «Кондора» были просто счастливы избавиться от кота с его сумасбродными выходками. В течение всего путешествия на Вилиньяр кот неистово носился по кораблю, прыгая по головам пассажиров- линьяри, того и гляди рискуя напороться на чей-нибудь острый рог. Линьяри, умевшие читать мысли животных, признавались: у РК в голове царит такой хаос, что ничего нельзя разобрать. Впрочем, это понял бы любой — стоило только взглянуть на пасть, полную зубов, и комплект острых когтей, которые РК напоследок продемонстрировал Беккеру, негодуя по поводу незаконного пленения.
— Почему, Йо? — удивилась Акорна.
— Честно скажу, мне не по душе разлучаться с парнем. Но нужно держать его подальше от нархи- Вилиньяра, чтобы он смог завязать…
— Завязать? — переспросил Ари.
— Ну да, завязать. У вас на нархи-Вилиньяре растет бад, что-то вроде кошачьей мяты, и она не сгорела полностью, когда кхлеви изгалялись над планетой. Старина РК не в силах устоять против искушения и пьянеет от нее в дребадан, а отходит потом чертову уйму времени. Нет, он вовсе не какой-нибудь жалкий пьяница! Но он всегда был чуточку горяч и держал хвост пистолетом, а в таком состоянии… Боюсь, как бы
