Ей сейчас вредно волноваться…
— Все будет в полной сохранности, Тура Саматович… — Он помолчал. — По убийству Пухова ничего нового?
Облака начали рассеиваться. С моря приближалось небольшое судно, похожее по классу на «Александра Пушкина». Оно словно передвигалось в кипящей воде.
— Это «Варяг» Рыбнадзора. — Миша простился за руку. Он все понял. — Не беспокойтесь. Все будет в полной сохранности.
На столе в кабинете Силова лежало несколько охотничьих ружей.
Напротив майора, у стола, сидел уже знакомый инфантильного вида мужчина — брат убитого Сейфуллина. Рядом, закрыв рукой лицо, маялась вдова рыбака. Поодаль сидели двое понятых. Вдова не участвовала в разговоре, время от времени подносила к глазам промокший носовой платок.
— Это вдова и брат погибшего Сейфуллина, — представил их Силов вошедшему к нему в кабинет Саматову.
— Мы знакомы, — кивнул Тура.
— Значит, вы уверены, что одно из этих ружей действительно принадлежало вашему брату… — уточнил Силов.
— Да, — не очень уверенно сказал Сейфуллин-брат.
— И вы его опознали…
— Вот это, — Сейфуллин показал на одно из ружей.
— У вас нет сомнений? Это действительно оно?
— Я его сразу узнал! «Тулка», ремень плетеный… Мне расписаться?
— Да… И вы тоже!
Понятые с опаской поставили свои подписи, осторожно удалились.
Силов продолжал докапываться до сути:
— Он его в магазине купил?
— По-моему, с рук… — Сейфуллин посмотрел на вдову. Та закрыла глаза, откинулась к спинке стула.
— Сейчас я вас отпущу, — сказал Силов. — Давно он его приобрел?
— Года два назад…
— И часто им пользовался?
— Нечасто… — промычал брат Сейфуллина. — Но бывало…
— И все на качкалдаков? Один? Или тоже с Баларгимовым?
Родственники молчали, не зная, что ответить.
— Мы допросили соседей, знакомых… Никто ничего не слышал о нем как об охотнике… Главное, в доме у вас нет боеприпасов…
Сейфуллина показала рукой, что ей плохо. Силов поднялся, налил из графина воды, поставил перед вдовой.
— Похоже, вы тоже впервые слышите об охоте… — Сейфуллин потом помог вдове брата подняться.
— Как же все-таки вы жили? — Силов проводил их до двери. — На вашу зарплату воспитательницы? Муж нигде не работал… Машину приобрел, мотоцикл…
Они уже собирались уходить, когда Силов спросил:
— Он иногда предлагал осетрину соседям… Иногда икру… Он, случайно, не браконьерствовал?
— Нет, нет… — Сейфуллина пошатнулась. — Мне плохо…
Сейфуллины вышли.
Когда дверь за ними закрылась, Силов положил руку на ружье, которое брат Сейфуллина опознал.
— Это, действительно, ружье, поднятое со дна. И из него, действительно, убит Сейфуллин. И по справке, которую дали Буракову, оно ему и принадлежит… Только справка эта липовая. В действительности оно числится за другим охотником. Они все врут! Никакой охоты не было. Ты видел судимости Баларгимова? Начиная с неподчинения патрулю и кончая разбоем. Его дважды подозревали в убийствах и дважды выпускали ввиду недостаточности доказательств. Буракову надо было с самого начала взять его под стражу.
Тура спросил:
— Известно, кому принадлежало раньше ружье?
— Да! Он работает в «Металлоремонте» на базаре. Григорий Макаров… Там у него своя будка.
Тура и Силов шли по скучному, почти пустому базару.
Только в одном месте, где торговали шашлыком и варили плов, толпился народ.
Здесь висели зимние дыни в плетеных корзинах, на прилавках лежала курага, кишмиш.
Продавцы были узбеки. Сбоку стояло несколько рефрижераторов со знакомыми обоим — Туре и Силову — государственными номерами.
— О-о! — удивился Силов. — Мы почти дома!
Один из продавцов увидел Туру, оставил дела, с широко раскрытыми для традиционного объятия руками двинулся навстречу.
— Тура-джан! — Они обменялись привычными по правилам узбекского этикета вопросами о здоровье, о близких.
Силов тоже приблизился:
— Ассолом-алейкум…
— Это наш земляк, мой друг… Силов, — представил его Саматов.
К Силову потянулись с объятиями. Лишь один из приезжих, стоявший поодаль, спросил недоуменно у Туры:
— Какой же он земляк? Он русский…
— Он больше узбек, чем ты, — сказал Тура. — Его отец мальчишкой приехал в Джизак во время войны, он вырос в узбекской махалле…
Силов ничего этого не слышал. Он обнимался с земляками, повторяя традиционные приветствия:
— Яхшими сиз? Болалар, чокалар яхши ми?
И его тоже приветствовали по обычаю:
— Яхшими сиз? Омоми сиз?
К ним подошли другие земляки, кто-то уже вытирал тряпкой стол, пододвигал стулья, обнимал за плечи. Силов вполголоса сказал Туре:
— Пока ты тут с нашими земляками, я зайду к Макарову в «Металлоремонт».
— Хочешь один?
— Вдвоем, может статься, мы даже помешаем друг другу…
Металлоремонтная мастерская находилась тут же, у входа в базар — небольшая, как большинство заведений кустарей: крошечный уголок для заказчиков перед квадратным окошком у входа и тесное помещение за перегородкой с обязательным верстаком, тисками и напильниками.
Макаров — хозяин мастерской немолодой, с капризным брезгливым лицом, в очках, с подвязанными дугами, в кепке и фартуке — что-то насвистывал, нагнувшись над верстаком.
Вокруг в беспорядке были наброшены зонты, портфели, сумки.
За окошком для посетителей было пусто.
Силов появился без стука, сразу тяжело прошел за перегородку.
— Здорово, друг!..
Увидев незнакомого человека, Макаров прекратил насвистывать, снял очки, взглянул вопросительно.
— Уголовный розыск водной милиции, — Силов, не разворачивая удостоверения, чуть приподнял его над верхним карманом. — Макаров?
— Да. Григорий Андреевич.
— Майор Силов, — он подал руку. — Меня интересует двухствольное охотничье ружье № 141917… Вот это, — он показал фотографию. — Ваше?
Макаров повертел в руках фотографию.
