Психическая болезнь и личность

диалектике ситуации, то лишь в пределах этой ситуации терапия обретает смысл и возможную эффективность. Можно сказать, что психоанализ является терапией, оторванной от реальности, поскольку он конституирует в пространстве между больным и врачом искусственную среду, намеренно отрезанную от нормальных и социально интегрированных форм межличностных отношений; поскольку он стремится придать реальным конфликтам больного смысл психологических конфликтов, а актуальным формам болезни — значение предшествующих им травм; и наконец, поскольку он освобождает от необходимости реального решения, замещая его высвобождением инстинктов, придуманных в рамках собственной мифологии, или осознанием импульсов, которые психоаналитический идеализм признает источником объективных конфликтов. Психоанализ психологизирует реальность, доводя ее до ирреального: он заставляет больного увидеть в своих конфликтах разлаженный закон своего сердца, уводя от необходимости прочтения противоречий миропорядка. Такой терапии необходимо предпочесть ту, что предлагает больному конкретные способы преодоления конфликтной ситуации, изменяя среду или отвечая на противоречия условий существования другим, т. е. адаптированным, способом. Когда ирреализуются отношения индивида и среды, не существует никакой возможности выздоровления — фактически выздороветь можно, лишь реализуя новые отношения со средой[84].

Ошибаются и те, кто хочет исчерпать сущность болезни ее психологическими манифестациями и отыскать в психологическом объяснении путь к выздоровлению. Стремиться оторвать больного от условий его существования, а болезнь — от условий ее возникновения означает ограничиваться той же абстракцией и разделять психологическую теорию и социальную практику интернирования, т. е. стремиться удержать больного в его отчужденной экзистенции. Настоящая психология должна освободиться от тех абстракций, что затемняют истину болезни и отчуждают реальность больного, поскольку, когда мы говорим о человеке, абстракция не является лишь простой интеллектуальной ошибкой; настоящая психология должна избавиться от этого психологизма, ведь как и любая наука о человеке, она должна быть нацелена на его освобождение.

Несколько дат из истории психиатрии115

1793 — Пинель назначен главным врачом санчасти Бисетра.

1822 — Диссертация Бейля «Исследования душевных болезней (дефиниция общего паралича)».

1838 — Закон о душевнобольных.

1843 — Бейарже основывает «Медико-психологические анналы»¹¹⁶.

1884 — Джексон Д. X. «Крунианские лекции».

1889 — КрепелинЭ. «Учебник психиатрии».

1890 — Маньян В. «Периодическое безумие».

1893 — Брейер Й., Фрейд 3. «Исследования истерии».

1894 — Жане Я. «Психологический автоматизм».

1909 — Фрейд 3. «Анализ фобии пятилетнего мальчика».

1911 — Фрейд 3. «Психоаналитические заметки об одном случае паранойи, описанном в автобиографии».

1911 — Блейлер Ю. «Раннее слабоумие, или Группа шизофрении».

1913 — Ясперс К. «Общая психопатология».

1921 — Фрейд З. «По ту сторону принципа удовольствия».

1926 — Павлов И. П. «Лекции о деятельности коры головного мозга».

1928 — Монаков К. фон, Мург Р. «Биологическое введение в неврологию и психопатологию».

1933 — Бинсвангер Л. «Скачка идей».

1936 — Эгаги Мониц впервые проводит лоботомию¹¹⁷.

1938 — Черлетти начинает использовать электрошок¹¹⁸.

Приложение

От личности к истории…

от «Психической болезни и личности» к «Психической болезни и психологии»

Помещая в книгу данное приложение, мы ставили перед собой цель не только показать сам факт пересмотра Фуко некоторых идей работы «Психическая болезнь и личность», т. е. представить историю книги, но и отразить направленность этих изменений. За те семь лет, которые разделяют «Психическую болезнь и личность» и «Психическую болезнь и психологию», в творчестве Фуко появляются другие акценты: на смену вниманию к личности приходит интерес к истории, и эта книга, а точнее ее трансформация от первого ко второму изданию, как нельзя лучше отражает смену приоритетов.

В представленной далее таблице сопоставляется структура обоих изданий, а также приводятся имеющиеся в соответствующих главах незначительные расхождения, которые выделены разрядкой.

В скобках через косую черту указаны номера страниц оригинальных изданий и настоящего издания (19 / 57).

За таблицей следует вторая часть работы «Психическая болезнь и личность», сверенная с таковой во втором издании («Психическая болезнь и психология»). Поскольку текст здесь содержит уже значительные расхождения, мы сочли целесообразным представить его отдельно. Полностью совпадающие части помещены в квадратные скобки, все комментарии к ним опущены, комментарии к новым фрагментам второго издания приведены в общем комплексе «Комментарий переводчика».

Введение

(первое издание)

Хотелось бы показать, что истоки психической патологии должны выводиться не путем спекуляции из некой «метапатологии», но лишь на основании рефлексии о самом человеке. Тем не менее, чтобы напомнить, как появились все — традиционные и недавние — психопатологии и показать, от каких постулатов должна освободиться медицина для того, чтобы стать строго научной, необходим краткий экскурс. (2 / 66)

(второе издание)

Хотелось бы показать, что истоки психической патологии нужно искать не в некой «метапатологии», но в определенной исторически установленной связи, идущей от человека к безумному человеку и человеку истинному.

Тем не менее, чтобы напомнить, как появились все — традиционные и недавние — психопатологии и показать, какие из своих предпосылок должна осознать медицина для того, чтобы стать строго научной, необходим краткий экскурс. (2)

Глава I. Психическая медицина и органическая медицина

(первое издание)

Наряду с этим предрассудком о присутствии специфической сущности болезни, и будто бы для того, чтобы компенсировать ту абстрактность, которую он предполагает, существует натуралистический постулат,