Дорога по Швеции ничем особенным не запомнилась, ведь ехали мы в кромешной темноте северной зимы, и лишь электрифицированные домики, то и дело встречавшиеся вдоль трассы, вселяли оптимизм и всё тот же настольгический трепет. Машин на трассе, также как и на территории Финляндии, было много. Даже ещё больше, чем там. И чем южнее мы продвигались, обогнув Ботнический залив, тем увеличивалось и количество автомобилей. Что в Швеции, что в Финляндии плотность населения в разы увеличивалась к югу и уменьшалась к северу. Это и не мудрено, ведь, чем севернее земли, тем менее они благоприятны для проживания, а в нынешних условиях и подавно. Но, несмотря на поздний час, навстречу нам то и дело проезжали грузовики и фуры, везущие, как мы теперь могли догадываться, всяческое оборудование к 'линии жизни'. И их поток нисколько не уменьшался даже глубокой ночью.
Когда было уже далеко за полночь, температура воздуха за бортом снизилась до минус восемнадцати по Цельсию; в машине же было очень тепло и уютно. Я взглянул на датчик уровня бензина. С момента заправки в Финляндии мы сожгли ровно половину бака. Нам повезло, что в тех краях, где мы ехали, по всей видимости, ещё не было обильных снегопадов. Дорога хоть и была весьма заснежена и требовала от водителя огромной концентрации внимания, но вполне проходима. Через какой-то месяц, может раньше, проехать по ней без идущего впереди грейдера будет, скорее всего, невозможно. Даша не спала, а сидела с разложенной на коленях картой, подаренной нам шведскими пограничниками, и то и дело сверялась с встречающимися вдоль дороги указателями. Когда на часах было час двадцать восемь ночи, до Осло оставалось ещё как раз полпути. Во время очередной технической остановки, оба наших экипажа единогласно решили на сон не останавливаться, а ехать до 'победного', чтобы к утру быть уже на месте. И мы ехали всю ночь, коротая время и борясь с подступающим сном музыкой и беседами. Разговаривали мы, конечно же, о том, кто как видит исход печальных событий, гадали, что ждёт нас впереди, говорили и о смысле жизни, и о вечности, и о вселенной. За разговорами время действительно пролетало незаметно. Очередная Дашина сверка — до шведско-норвежской границы в районе никому до этого неизвестной норвежской деревушки Лиллебу (Lillebo) всего чуть менее шестидесяти километров. Спустя минут сорок показался и указатель 'Sverige-Norge', оповещающий о приближении к границе. Удивительно, но пересечение границы между Швецией и Норвегией заключалось лишь в смене названия государств на здоровенных щитах, отстоящих на пятьдесят метров друг от друга. Не было ни контрольно-пропускных пунктов, ни пограничников, ни каких бы то ни было формальных атрибутов границ двух скандинавских стран, кроме лишь упомянутых щитов с названиями оных. Видимо, поток желающих нелегально переселиться из Швеции в Норвегию не был столь существенным, сколь был аналогичный поток рвущихся из Финляндии в Швецию и, тем более уж, из России в Финляндию. Да, многое изменилось за прошедшие два года! И неудивительно, что шведы в новых реалиях решили закрыть государственные границы с Финляндией, в которой уже и без того нашло своё пристанище большое число нелегалов из России. Так или иначе, но отношения между Норвегией и Швецией, как можно было догадаться по опыту пересечения границ, были куда более открыты и похожи на те, что были 'до'. Было без малого пять утра, когда мы подъезжали к Осло. Нам повезло, что мы успели проскочить длинный участок северной трассы до метели, которая вдруг разыгралась уже на подъезде к Норвежской столице. Мы плелись как черепахи, потому что видимость из-за обильного снега и ветра была практически нулевая. Мы проехали пределы внешнего кольца — автомобильной магистрали, опоясывающей Осло на подобие МКАДа. Теперь, когда мы въехали в норвежскую Столицу, а бензина у нас едва ли оставалось и на сотню километров (у Гелендвагена, вероятно, несколько больше из-за большего объёма бака, но в любом случае уже весьма немного), нам было совершенно неизвестно, куда конкретно нам было нужно держать наш оставшийся, уже совершенно незначительный, путь. Я чувствовал, что через какой-то час, полтора максимум, мы каким-то образом да найдём искомое ведомство, и уже наконец-то ляжем спать, ведь сил практически не оставалось…
Остановились на первой повстречавшейся нам заправке, но не с целью пополнить запасы горючки, а в столь ранний час спросить хоть кого-то, куда нам нужно ехать, где искать здание министерства обороны Норвегии. Автозаправочная станция, естественно, не работала, но в какой-то крошечной будке, примыкающей к ней, горел свет. По всей видимости, это было какое-то подсобное помещение, и в нём кто- то находился и не спал. Я вышел из машины и подошёл к окошку. Внутри двое играли в кости, сплошь окутанные табачным дымом. Я постучал в окно. Один из игравших от неожиданности, подпрыгнув на месте, выронил из рук игральные кости, и испуганно посмотрел на окно. Затем оба переглянулись, поднялись со стульев, и пошли открывать дверь. Испугались они если только от неожиданности, но никак не от позднего гостя, ибо дверь они открыли без какой-либо боязни, даже не спросив, кто же там. Признаться, мне было более, чем дико от этого! При других обстоятельствах я и представить бы себе не смог, чтобы в такое-то время, когда мир катится в тартарары, можно было вот так спокойно, в пять часов утра открыть дверь неизвестно кому. Но это была Норвегия. По первой же ситуации, столь удивившей меня, складывалось такое впечатление, что жители этой небольшой, но чрезвычайно богатой и благополучной в своё время страны, будто бы жили в каком-то другом измерении, будто и не было для них никакого 'Конца' света, равно как и конца 'Света'! Потрясающе, невероятно! Я улыбнулся открывшим мне дверь и с удивлением глядящим на меня скандинавам. Поздоровался и задал вопрос. Их удивление троекратно усилилось, когда они услышали мой вопрос относительно министерства обороны. Не рассчитывая на такую удачу и, если честно, не надеясь получить от этих двух сотрудников заправки точных координат искомого здания, я удивился не меньше, когда те подробно рассказали мне путь до министерства. И откуда только они знали? Но это меня волновало меньше всего. Я, наспех отблагодарив тех двух, поспешил сесть за руль, и наша колонна из двух автомобилей, провожаемая взглядами работяг с круглыми от удивления глазами, вышла на финишную прямую! Ещё двадцать минут плутания, сопоставления названий улиц и очертаний зданий с описанными мужиками с заправки, и вот мы уже заглушили двигатели возле громадного здания современной постройки, надпись над парадным крыльцом которого гласила: 'Министерство обороны Норвегии'. Нам оставалось всего несколько часов до того, как двери сего министерства откроются. И те люди, донести до которых сверхважную информацию с бережно довезённого за столько километров от Москвы до Осло и чуть было не утраченного вместе с надеждой на спасение континента ноутбука, начнут приходить на свои рабочие места. Осталось лишь их дождаться. Не заглушая двигателя, но погасив фары, и мы, и экипаж Мерседеса заснули крепким сном в салонах машин, ведь все мы уже были обессилены от изнурительной дороги и всего того, что произошло с нами за последние несколько дней!
Трудно было оценить, долго ли мы проспали, но выдернул нас из глубокого сна стук в окно. Открыв глаза, я увидел, что с улицы, прислонившись лбом к стеклу пассажирского окошка, в салон машины удивлённо смотрит мужчина средних лет, а за его спиной стояло ещё несколько человек. Проснулись и Даша с Андреем, и мы втроём не менее удивлённо уставились на стоящих снаружи людей. Спустя несколько секунд, я вышел из машины. Люди обступили меня, на их лицах виден был такой интерес, который трудно было бы даже с чем-либо сравнить. Ну ещё бы! В такие времена, когда даже самые некогда привлекательные в туристическом плане страны, к коим относилась и Норвегия, уже забыли о таком понятии, как туризм, обступившие Хонду с русскими номерами норвежцы просто сгорали от любопытства! Мои часы показывали десять минут одиннадцатого по московскому времени, то есть в Осло сейчас было десять минут девятого, и только-только занимался рассвет. Меня начали расспрашивать, кто мы, что мы тут делаем, нужна ли нам помощь, что происходит в России, Швеции, Финляндии. Для тех десяти-пятнадцати человек, что окружили меня, словно аборигена, я представлял неимоверный интерес, впрочем, равно как и мои спутники, пока что сидящие в машинах и наблюдающие оттуда за происходящим. Сначала я сбивчиво пытался давать ответы на сыпавшиеся на меня в хаотичном порядке вопросы, на несложном английском рассказывая и про нашу миссию, и про чудовищ, напирающих со стороны Афганистана, и, собственно, про нас самих. Но потом я понял, что ни времени на этакую 'пресс-конференцию', ни желания распинаться о подробностях всего и вся, стоя на приличном морозе, у меня не было. Я чётко сформулировал вопрос и
