откажутся дать немного еды прорывающимся на юг гвардейцам.
Багулу поднялся первым. Шел он осторожно, в полной готовности немедленно упасть, откатиться в сторону и открыть огонь. Такой же характерной походкой двигался действительный рядовой Лерг. Чачу оставалось подражать им да сетовать, что преподанные на привалах уроки были явно недостаточными.
– Вы обязаны при малейшей опасности мгновенно уходить перекатом в сторону. Попутно срывать с себя автомат, наставлять его в цель и сразу открывать огонь, – учил вчерашних студентов капрал. – Запомните – лучше упасть самому, чем быть заваленным противником. Уяснили? А теперь начали. Падать по моему сигналу. Оп! Куда? Тут же ровное место! Укрытие ищи. Холмик, бугорок, кустик. Еще раз…
– Так это… Он же издевается! – прошептал не выдержавший занятий Морану. – Нашивки заработал, а теперь гоняет!
– Правильно делает. – Чачу тоже был на пределе, но в отличие от приятеля он кое-что понимал. – Учти, освоишь воинские премудрости – будешь жить. Нет – шлепнут тебя, как птенчика, и фамилии папаши не спросят. Дело, конечно, твое. Я лично жить хочу, а потому буду слушаться капрала похлеще отца родного. Это даже не шагистика, так, элементарные приемы выживания.
Логика Бата подействовала. Рин, порою ворча под нос, стал выполнять упражнения старательно и отныне ругал не капрала, а проклятых хонтийцев. Вот их он теперь ненавидел всей душой, даже больше, чем в момент блуждания по городским улицам.
Поселок приближался. Собственно говоря, Багулу вывел тройку почти к его окраине, так, что кусты давали неплохое укрытие, позволяя отойти незамеченными, и одновременно подходили настолько близко, что до крайнего строения оставалось подать рукой.
Первый дом миновали даже без остановки. Успели убедиться в безлюдности и решили не тратить зря время. Лишь мельком заглянули за забор, вдруг что-то упустили? Ничего. Вся территория была истоптана, местами валялись какие-то тряпки и несколько выломанных откуда-то дощечек и досок, и больше ничего.
Открытие ждало гораздо дальше, не то за шестым, не то за седьмым домом. Точнее – в его дворе. Там, широко раскинув в стороны ноги, лежала женщина. Женский труп, если уж быть точным. Кто-то надругался над ее телом, потешился вдоволь, а затем разрезал живот.
Как скоро оказалось, жертва насилия была не одинокой. То тут, то там попадались девушки, женщины, даже старушки и девочки, прошедшие через одну и ту же процедуру, по завершении которой убитые самыми разными способами. Мужчины порою попадались тоже, но эти, по крайней, мере были уничтожены без предварительных надругательств, хотя порою не менее жестоко. Перерезанное горло было еще актом милосердия. По сравнению с людьми, распиленными на части, сожженными на кострах, а то и – один раз попалось даже такое – сваренными в огромном чане.
– Здесь не все. – Богулу наверняка испытывал те же чувства, что подчиненные, но каким-то образом держался. Лишь ходили желваки на скулах, да побледневшая рука сжимала автомат.
– Что? – не понял его Лерг.
Чачу было не до вопросов. Он непрерывно боролся с собственным желудком, пока с некоторыми успехами, и все же без надежды на конечную победу.
– Жители, говорю, не все. Их тут явно было больше, – пояснил капрал. – Вопрос: то ли кто-то успел спастись, то ли уцелевших просто угнали в другое место. А здесь так, позабавились, раз разрешено, и мятеж все спишет.
Хотелось бы, чтобы спаслись. Только желудок все не давал покоя, так и норовя исторгнуть содержимое, котелок пустой похлебки – вода, чуть приправ да банка консервов – на десятерых.
– Ладно. Кандидат Чачу! Дуй к ротмистру. Доложи обстановку! Думаю, принципиально нового мы не обнаружим.
Оставалось лишь обрадоваться поручению.
Гарду выслушал, чуть дернул щекой и внезапно спросил:
– Слушай, кандидат Чачу. Ты же недавний студент. Как у тебя со взрывным делом?
– Мы его не проходили, господин ротмистр.
– Плохо. Самым нужным вещам почему-то не учат. Ладно, придется думать самим. Хотя, и тебе бы не мешало. Или думаешь прощать?
– Никак нет. Думаю, прощать нельзя.
– Верно мыслишь, кандидат! Гвардейцем станешь. Ладно, веди к поселку. И запомни: даже во время самых страшных трагедий настоящий гвардеец не имеет права забывать о деле. В том числе – о продовольствии для отряда. Не зеленей, не зеленей. Лучше побелей от ярости. Они еще ответят за это!
– Слушать приказ! – Богулу обвел взглядом немногочисленную секцию: девять человек, считая с ним. Но среди них два кандидата в рядовые, еще не прошедшие в должной мере всей подготовки, и один рядовой из запаса, успевший несколько отвыкнуть от службы. И из тяжелого вооружения лишь универсальный пулемет да пара гранатометов с одной гранатой на каждый. Зато, утешил себя капрал, пулеметчик из лучших в Гвардии. Хоткеш – мастер из мастеров, на огневом рубеже десятерых стоит. – В час пополуночи выдвигаемся на исходный рубеж. Затем в два ноль-ноль скрытно выдвигаемся к объекту. Часовые к этому времени будут обезврежены секцией разведки. Преодолеваем проволоку и занимаем позицию перед казармой гарнизона.
– Резать будем? – воспользовавшись паузой, спросил Лерг.
Лицо у него было недобрым. Ему бы дать нож да указать врага…
– Разговорчики в строю! Совсем распустились! Никого резать не будем. Скольких ты зарежешь, прежде чем хотя бы один проснется и поднимет тревогу? Наша задача – обеспечить действие группы подрывников. По получении сигнала отходим тем же маршрутом. Место сбора – здесь. Запасное место сбора – безымянное озеро, где ночевали вчера. В случае тревоги обязанность – блокировать выходы из казармы огнем и любой ценой не дать гарнизону помешать подрывникам. Любой ценой, понятно? Отход опять же по сигналу. Вопросы?
– Господин капрал, какова примерная численность гарнизона? – Хоткеш погладил кожух пулемета.
– Порядка двухсот человек. Около двадцати будут в карауле, еще столько же – подсменка. Караульное помещение к нам не относится.
– Господин капрал! Какой будет сигнал? Забудут предупредить – и взлетим на воздух со всем складом. – Рин старался казаться бравым служакой, но до конца это ему не удалось. Да и кто не волнуется перед боем?
– В случае тихого завершения операции сигнал будет передан посыльным. В случае боя – зеленая ракета вверх. Тогда отходить без паники, прикрывая друг друга, Раненых и убитых забирать с собой, иначе кто подберет вас? Специально для кандидатов говорю, остальные обязаны знать. Еще вопросы? Нет? Тогда – чистим оружие, готовимся, отдыхаем. Секция, разойдись!
– Массаракш! Слушай! Зачем нам это? – Трое бывших студентов расположились отдельно, и Морану мог хотя бы тихо выразить недовольство.
– Ты видел, что они сделали с нашими? – Чачу предпочел бы не вспоминать, и без того картинка порою вставала перед глазами. – И хочешь, чтобы им спустили? Массаракш! Да их всех, гадов, под корень извести! Чтобы даже понятия такого не осталось, Хонти! Тьфу!
– Так это… Самим бы не полечь!
– Мой незабвенной памяти командир Дрым говорил: большинство людей умирает в собственной постели. Тем не менее люди постоянно рискуют, ложась туда, – усмехнулся Турс.
– И что?
– И ничего. Автомат проверил? Что случится, поздно будет. Вон Бат как свой драит, любо-дорого посмотреть.
Чачу действительно разобрал автомат и теперь старательно чистил каждую деталь. Почистил, собрал оружие, несколько раз щелкнул вхолостую, и лишь затем присоединил магазин. Набил патронами запасные, старательно уложил, извлек сигарету и спокойно лег на спину.
– У меня порядок, – с клубом дыма выдохнул он. – Согласно приказу господина капрала имею полное право на отдых. В отличие от тех, кто рискует заслужить его лишь в гробу.
И улыбнулся, давая понять, что говорит не в обиду. Но прежняя добрая улыбка немного поблекла,
