— Сара, ты? Мы уж тебя заждались.
— Ты получила мое сообщение?
— Да не умеем мы их читать, — ответила ей мать таким тоном, словно это всем давно известно. — Что-то случилось, поэтому ты не приехала?
— Извини, мама. — Сара взглянула на часы, висевшие в секционном зале: родители ждали ее звонка еще час назад. — У нас тут Чака Гейнса убили.
Кэти была слишком шокирована, чтобы разволноваться.
— Это тот мальчик, который в третьем классе съел твою поделку из макарон?
— Да, тот самый.
Мать Сары всегда помнила ее знакомых по каким-нибудь глупым ребячьим шалостям.
— Ох, как это ужасно!
Хорошо, что Кэти пока не понимала, что смерть Чака вполне может оказаться связанной с нападением на Тессу.
— Мне предстоит делать вскрытие, да и другой работы поднакопилось.
Сара не хотела говорить матери о Лене Адамс и обо всем остальном. Да даже если бы она и попыталась, ей вряд ли удалось бы четко сформулировать свои ощущения. Она чувствовала себя так, словно с нее живьем содрали кожу, обнажив все нервы. И ничего ей не хотелось больше, чем просто побыть со своей семьей.
— А утром ты сможешь приехать? — спросила Кэти, и в ее голосе прозвучали странные нотки.
— Постараюсь сегодня вечером, как только освобожусь. С Тессой все в порядке?
— Она тут, рядом. С Девоном разговаривает.
— Так. А это хорошо или плохо?
— Видимо, первое, — ответила большой конспиратор Кэти.
— А как папа?
Кэти помолчала, прежде чем ответить, и наконец сообщила, но очень неубедительным тоном:
— С ним все о'кей.
Сара уже с трудом сдерживала слезы. Да что за день такой сегодня: сначала этот кошмар в больнице, теперь вот с отцом что-то неладно.
— Сара? — Кэти будто поняла, что с дочерью что-то происходит.
На стол Сары упала тень, и она поняла, что вошел Джеффри. Но посмотрела она вовсе не на него, а на Фрэнка и Карлоса, которые появились в прозекторской и остановились возле стола.
— Все, больше говорить не могу. Приеду, как только освобожусь.
— Что-то не так с Тессой? — спросил Джеффри.
— Мне надо к ней съездить. Просто побыть с семьей.
Джеффри с горечью подумал: ему недвусмысленно намекнули, что сам он в состав семьи не входит.
— Ну что, поговорим сейчас?
— Зачем ты надел на нее наручники?! — воскликнула Сара, и в голосе ее звучала не только обида, но и обвинение. — Неужели нельзя было обойтись без них?
— Она подозреваемая, Сара. — Он оглянулся на Фрэнка, но тот делал вид, что листает блокнот, хотя наверняка слышал каждое их слово.
— Ее изнасиловали, Джеффри! Не знаю кто, но изнасиловали! И тебе не следовало надевать на нее наручники!
— Она подпадает под общие правила расследования убийств.
— Да ей некуда было деться в той комнате!
— Дело не в этом.
— А в чем? В том, чтобы сделать ей больно? Сломать ее?
— Именно этим я и занимаюсь, Сара. Заставляю преступников признаваться в содеянном.
— Да чтобы избежать избиений, можно признаться в чем угодно!
— Вот что я тебе скажу, Сара: парни вроде Итана Уайта на иное обращение не реагируют.
— Ох, как же это я пропустила тот момент, когда он сказал тебе все, что ты хотел узнать?
Джеффри уставился на нее, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать. В конце концов спросил:
— Может, вернемся к событиям сегодняшнего утра?
— Это к каким? Как ты приковывал жертву изнасилования наручниками к больничной кровати?
— Зато я не прятал от следствия улики!
— Дело вовсе не в сокрытии улик, дубина! Речь идет о защите прав пациента! Как бы ты реагировал, если бы кто-то воспользовался моими инструментами, чтобы подставить меня?
— О чем ты?! Какое там подставить? Ее отпечатки пальцев на орудии убийства! И выглядит она так, словно кто-то ее избил до полусмерти. За ее бойфрендом тянется уголовное прошлое, длинное как анаконда. Так какого черта прикажешь мне делать? — Было видно, что он с трудом сдерживает гнев. — Под твои требования я подстраиваться не собираюсь!
— Разумеется, — сказала она, поднимаясь. — Ты все сделаешь по-своему и привычными тебе методами: в наручники — и головой об стену.
— Откуда я мог знать об изнасиловании?
— Не пори чушь! — зло прошипела Сара и с грохотом захлопнула дверь. Ей больше не хотелось, чтобы Фрэнк их слышал. — Ты же видел, на что она похожа, видел, что с ней сотворили! Снимки уже, наверное, готовы. Ты обратил внимание на рваные раны у нее на ногах? А след укуса на груди видел?
Джеффри лишь кивнул, а Сара все никак не могла остановиться.
— И ты по-прежнему думаешь, что Чака убила Лена?
Он пожал плечами:
— Следов Уайта на месте преступления нет.
Но Сара не желала слушать никакие доводы:
— В любом случае тебе не следовало надевать на нее наручники!
— Я что, должен был проигнорировать тот факт, что она, возможно, убила человека, и всего лишь потому, что мне ее жаль?!
— А это действительно так?
— Конечно. Ты что же думаешь, мне доставляет удовольствие видеть ее такой? Да у меня сердце кровью обливается!
— Может быть, она всего лишь защищалась.
— А вот это уже будет решать ее адвокат. — И хотя тон Джеффри оставался по-прежнему резким, Саре пришлось признать, что он прав. — Ее упрямство меня просто бесит: своими выходками она мешает мне вести расследование. И не надо ее защищать!
— А тебе известно, что восемьдесят процентов женщин, ставших жертвами изнасилования, рано или поздно попадают в подобную ситуацию вторично?
Его молчание было красноречивее слов.
— Вместо того чтобы предъявлять ей обвинение в убийстве, тебе бы следовало поискать насильника!
Джеффри лишь пожал плечами.
— Ты разве не слышала? — спросил он, ерничая. — Никто ее не насиловал. Она просто упала.
Сара рывком распахнула дверь, понимая, что больше не в силах с ним спорить. Войдя в прозекторскую, она спиной чувствовала взгляд Джеффри, поделала вид, что ей это безразлично. Что бы ни дали результаты аутопсии, она никогда не простит его за то, что он надел на Лену наручники и приковал к изножью кровати.
Она подошла к освещенному экрану с рентгеновскими снимками и тупо уставилась на них, не в состоянии хоть что-нибудь увидеть. Сара понимала, что необходимо успокоиться, привести в норму дыхание и сосредоточиться на стоящих сейчас перед ней задачах. Закрыв глаза, она вытолкнула из сознания все мысли о Тессе и Лене, запретила себе думать об Итане Уайте. И когда решила, что достаточно пришла в себя, открыла глаза и подошла к секционному столу.
