— Может, нам следует носить шляпы на рогах до тех пор, пока не привыкнем к этим ребятам? — со смешком предложила Мати, имея в виду те иногда довольно комичные изобретения, которые предназначались не только в качестве средства защиты и украшения рогов линьяри на танцах или праздниках, но и для того, чтобы экранировать мысли того, кто их носит.
— Держу пари, у Эди сохранились такие после той вечеринки, когда я впервые приехала на нархи- Вилиньяр, — с озорной усмешкой сказала Акорна. — Надо у нее попросить несколько штук. Я хочу шляпку с розовым помпоном.
— Это нечестно, — хихикнула Мати. — Я хотела эту шляпу!
Весь оставшийся полет подруги, словно сговорившись, болтали о ничего не значащих глупостях и пустяках, не затрагивая более серьезных тем.
Когда они наконец вошли в док Мечты, Беккер выглянул в иллюминатор и сказал:
— Проклятие. Они забыли о духовом оркестре. А все остальные, похоже, здесь.
Хотя он немного преувеличивал, родители Мати (а также Ари и Ларье) Мири и Карлье и Харакамяны со своей свитой из слуг и службой охраны ожидали их прибытия в хорошо оборудованном терминале. Корабль Рафика «Надежда» совершил посадку незадолго до «Кондора».
Когда Акорна в прошлый раз прилетала на Мечту, не более двух месяцев назад, весь терминал размещался во временном ангаре связи. Новое здание было просторным, полным травы, растений и произведений искусства, с множеством глубоких, удобных сидений. Хризобериллы
Мири и Карлье бросились вперед, чтобы поздороваться с детьми, и Акорна отошла в сторону, но сейчас же попала в мощные объятия Рафика. Один из троицы ее приемных отцов, трех горняков, которые нашли ее в младенческом возрасте в спасательной капсуле, Рафик теперь был действующим главой галактической корпорации «Дом Харакамянов». Дядя Рафика Хафиз назначил его своим преемником, предпочтя собственному сыну. Сейчас Хафиз заявлял, что удалился от дел, и превозносил деловую хватку племянника и его талант руководителя.
Акорна с энтузиазмом обняла Рафика.
Наобнимавшись, Рафик отпустил свою приемную дочку и окинул ее отеческим взглядом.
— Я думал, что это невозможно, но да, ты даже красивее, чем была, когда я видел тебя в прошлый раз. Как ты, Акорна?
Рафик слегка поседел, но ему это шло, а его темные глаза, обрамленные густыми, загнутыми ресницами, смотрели так же хитро и весело, как всегда. Хотя он сохранил стройную талию, Акорна заметила семейное сходство между Рафиком и Хафизом, которое раньше не было для нее столь очевидным.
— Прекрасно, теперь, когда ты здесь, — ответила она, беря его за руки. — Так приятно снова видеть тебя! Ты должен сказать мне, что привело тебя сюда. И я хочу все знать о Калуме, и Гилле, и о сестрах Кендоро. И о Пале, конечно.
— Новостей масса. У тебя очень скоро появится сводная сестра или брат, это во-первых, — сказал он. — Мерси беременна.
— Чудесно! Наверное, Калум на седьмом небе от счастья. Он так любит детей. Он будет так рад иметь собственного ребенка, над которым можно поворковать.
— Он счастлив, как голодный льяри в разгар сезона выпаса. С Гиллом и Джудит вижусь реже, но довольно часто говорю с ними по интеркому. Конечно, нам всем тебя не хватает.
— Мне тоже вас всех не хватает.
— Но мы все беспокоились за тебя. Ари, твой спутник жизни, мы слышали, что он пропал?
Акорна глубоко вздохнула и кивнула головой:
— Ну да, он пропал. Это было для меня трудное время. Но у меня тоже есть новость. Кажется, Ари вернулся, в каком-то смысле. Вот он, со своей семьей. Я сейчас держусь от него подальше. — Она кивнула головой в том направлении, где Ари произносил речь в окружении родных, видимо рассказывая, как они с Грималкином обнаружили Ларье, не дали ему умереть от голода и доставили сквозь время назад, чтобы вернуть семье.
— Он только что вернулся, и вы уже стали чужими? — спросил шокированный Рафик. — Я думал, ты готова перевернуть вверх дном всю вселенную, чтобы найти его. Что случилось?
Но Акорна не успела ему ответить. К ним подошли Хафиз и Карина Харакамян. На Хафизе была его обычная богатая одежда, расшитая золотом и сверкающая драгоценными камнями, а Карина, тоже как обычно, плыла в окружении пышных волн драпировок лавандового, лилового, фиолетового и пурпурного цвета. Эти цвета неуловимо сливались друг с другом в прекрасное единое целое, так что трудно было различить отдельные слои. А вот надетые на ней драгоценности нельзя было назвать неуловимыми для глаз. Исчезли ее любимые аметисты, а их место заняло ожерелье из идеально подобранных светло-лиловых хризобериллов размером с мяч для гольфа.
Беккер оценил их взглядом, который Акорна почувствовала, даже стоя к нему спиной.
— Вот это да! Вы, леди, носите на себе состояние, которого хватило бы на терраформирование целой галактики.
— Знаю, — ответила Карина, с довольным видом поглаживая ожерелье. — Красивое, правда? Трудно было подобрать подходящие камни из всех тех, которые вы привезли, но когда я увидела вот эти, как раз моих цветов, я сразу же поняла, что должна их заполучить. Особенно после того, как вы рассказали нам о том почтении, которое вызывают эти священные камни, и что только самым благочестивым жрецам и жрицам позволено их носить. Хаффи сначала отнесся к моей идее без восторга, но я его убедила, что в качестве духовной наставницы нашей маленькой колонии я обязана поддерживать определенный образ. Это значит, что такие могучие талисманы, как эти, должны быть хотя бы представлены несколькими образцами в моей личной коллекции. Потому он поручил этому милому Рокки Римеру изготовить для меня это ожерелье и подарил его мне в честь нашего юбилея, мы отмечали два года четыре месяца три недели два дня пять часов и шесть минут совместной жизни. К сожалению, Рокки еще не закончил такие же серьги, браслет и кольцо, но это ожерелье само по себе совершенство, вы не находите?
Акорна посчитала, что может совершенно искренне ответить:
— Вы будете в нем звездой любого бала линьяри, Карина. Оно просто потрясающее.
— Я знаю, что на Макахомии принято носить эти камни только по одному, но культура ее жителей довольно примитивна, как я поняла с ваших слов. И у них нет способов оправить эти камни должным образом, как это делает Рокки. И к тому же, судя по вашим рассказам о верховном жреце, они не были истинно развитыми и просвещенными существами. Сомневаюсь, что многие могли бы сохранить здравый рассудок, не говоря уж о самообладании, в присутствии таких мощных талисманов, как эти. Мне самой приходится бороться, чтобы управлять этими камнями, направлять их излучение в нужное русло, и мне это удается лишь благодаря долгим годам усердной учебы и самоотверженной дисциплины.
— Ну да, — промямлил Беккер, стараясь сдержать улыбку. Он отвернулся, лихорадочно подыскивая предлог, чтобы закончить эту беседу.
Рафик взял руку тетушки, поцеловал ее и сказал:
— И вам очень идет это могущество, о сокровище моего приемного отца.
Акорна еле сдержала смех.
Манера поведения Рафика теперь — или, может быть, здесь — настолько отличалась от той, к которой Акорна привыкла за время своего детства, что иначе реагировать на своего «отца» девушка не могла. И все равно Рафик появился очень вовремя. Его присутствие возвращало Акорне спокойствие и укрощало бурю чувств, которые охватывали ее, когда она имела дело с новым Ари.
Она также очень устала скрывать свои мысли ото всех. Ей следовало радоваться, что она снова видит своего возлюбленного живым и здоровым. Не каждому выпадала возможность стереть такую ужасную главу из жизни, как удалось Ари. Но радость мигом улетучивалась, стоило Ари открыть рот. Акорна чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать.
Хафиз широко улыбнулся и сжал ее руки в своих.
— У тебя много причин праздновать сегодня, о внучка моего сердца. Рафик здесь. И также твой потерянный супруг.
— Спутник жизни, дорогой мой, — шепнула Карина уголком рта, прикрывая его унизанной кольцами
