– Ты что, Андрей, – спросила я, – И прежде на лошади ездил?
– Прежде ездил, а так быстро – в первый раз, – искренне ответил мальчик.
Он раскраснелся и явно получал удовольствие от всего этого приключения.
– Они у меня целыми днями на конюшне вертелись, – не без гордости заметила Катерина.
– Ну, с такими всадниками мы не пропадем! – заключила я, и все рассмеялись.
– Пора! – сказал Константин.
– Я должен проститься с ней, Марфа, – Турчанинов подошел ко мне.
Я знала, о ком идет речь. Я подошла к Плешакову.
– Все равно ведь это нам почти по дороге, – убеждала его я.
– Это опасно, – возражал он. С трудом я его уговорила.
Уже светало, когда мы подъехали к воротам монастыря.
– А если и здесь засада? – ворчал Плешаков, – И как мы после выберемся?
Турчанинов спрыгнул на белую от снега, утоптанную землю и подошел к воротам. Взялся за кольцо и постучал. Решетчатое оконце приоткрылось, женский голос спросил, кто это и что надо. Турчанинов ответил, что надо ему инокиню Филагрию (таково было монашеское имя Татианы). Он назвал себя. Какое- то время мы ждали. На всякий случай Плешаков не велел спешиваться. Наконец в воротах открылась калитка и показалась хрупкая женская фигурка в черном одеянии монахини. Легко, словно по воздуху, ступая, Татиана приблизилась к Турчанинову. Она стала так, что я увидела ее лицо, обрамленное черным монашеским платком. Лицо было светлое, бледное, а глаза – совсем прозрачные, и губы – бледные- бледные. Она подняла голову и посмотрела на нас этим прозрачным неземным взглядом. Я не выдержала, соскочила на землю подошла к ней и прижала ее голову к своей груди. Она тихо отстранилась и перекрестила меня.
– Таня! – воскликнула я, – Таничка!
Я хотела плакать отчаянно и молить о прощении. Она отрешенно молчала.
– Почему она молчит? Что с ней? – со слезами в голосе повернулась я к Турчанинову.
– Обещалась так. Обет у нее такой.
Он тяжело опустился перед ней на колени.
– Прости, Таня, за все! И она перекрестила его.
Затем легкими шагами обошла его, стоящего на коленях, и приблизилась к остальным. Она посмотрела на детей, улыбнулась открыто и беззащитно, перекрестила нас всех, а мальчиков – каждого по отдельности. И вновь опустила голову и тихо-тихо ушла в калитку.
Глава двести третья
Как мы добрались до Архангельска, я уже и не вспомню. Только мелькает череда картин и много, много снега. И еще – Россия ужасно большая.
В Архангельске, большом северном заснеженном городе, нам пришлось ждать корабля. По моим подсчетам до его прибытия оставалось еще недели две. Деньги у нас были и мы наняли деревянную избу, где все и жили. Покупали провизию и мы, женщины, по очереди готовили. Дети играли. Мужчины наши бродили по городу. Все мы очень подружились. Мы понимали, что все это пройдет, распадется наша компания, и нам уже было жаль. Я знала, что когда-нибудь каждый из нас будет вспоминать это время ожидания новой жизни и поймет, что именно тогда мы жили по-настоящему.
Вот уже несколько дней Плешаков уверял, что за нами следят. Ему удалось купить пистолеты и теперь мужчины наши были вооружены. Мы не так уж боялись. За последнее время мы вышли победителями из стольких передряг, что сделались немного по-детски гордыми и бесшабашными.
В то утро вдруг пошел мягкий тихий снег. Турчанинов колол дрова у сарая. Аришка пришла с коромыслом и поставила ведра на землю. Катерина в доме готовила пшенную кашу. Мы собирались завтракать. Остальные были в доме. Маленький Мишанька спал на печи, разметав ручки во сне. Гриша и Андрей где-то бегали. Но как-то вдруг сталось, что все мы кроме детей очутились во дворе. Катерина слепила круглый мягкий снежок и кинула в Шишкина. Турчанинов оставил топор и кинул снежок в меня. И через минуту мы уже перебегали по двору, играли в снежки и смеялись. И я знала, что нигде так хорошо, как в России, не бывает и не будет. И тут во двор влетели наши мальчики.
– Скорее! Сейчас нас хватать будут! Скорее! Сейчас всех похватают! – кричал Гриша.
– Корабль! Наш корабль пришел! – вторил ему Андрей.
Оба были в восторге, ожидая новых приключений.
Мы все поняли. Поняли, что кончилась эта полоса нашей жизни. И не усядемся мы за длинный деревянный стол, не будем есть кашу из котелка деревянными ложками, не сядем вечером у большой беленой печи. Все кончилось.
Мы быстро-быстро оделись, взяли детей, мужчины заткнули за пояса пистолеты, и мы побежали в порт. Я догнала Алексеева, который нес младшего братишку Катерины.
– Ты как узнал, Андрюша, что это наш корабль?
– Там говорят, как вы!
Уже несколько дней я учила мальчиков английскому языку.
По улицам мы пробежали благополучно. В порту я сразу узнала английский корабль. Сердце сильно забилось. Вот и моя жизнь после стольких дорог возвращается к самому истоку, к детству.
Мы уже бежали к кораблю.
