корабль….
— Да, слышал по приемнику, который я починял у одного заказчика.
— А я слышала по радио здесь, в магазине, — и вдруг она понизила голос. — Командир, потопивший американский корабль, не тот ли лейтенант Маки?
Ямано невольно оглянулся по сторонам.
— Да, и корабль называется Нара. Когда я это услышал, то растерялся так, что даже заказчик как будто заметил.
— Но он поступает очень безрассудно — как и тогда по отношению к тебе, так и теперь.
— Да, а все-таки Маки неплохой человек, особенно, в данном случае, и мне кажется, что он спасет Японию. Он — вроде Жанны Д’Арк.
— Нет, нет, — возразила Тиэко. — Я недостаточно все понимаю, но и смерть твоей дорогой мамы, и то, что ты ушел из флота и боишься теперь людей, — всему этому виновен этот безжалостный офицер.
Ямано молчал. Воспоминания давили его грудь. Это было весной прошлого года, когда он плавал на приписанном в Иокосука миноносце Нара под своим настоящим именем — матрос 1-ого класса Кавано Цуиоси. Он получил известие, что его мать, жившая в ветхом домике в Токио, на улице Он, заболела. Как раз на этот день пришелся отпуск на берег, в баню, получаемый через каждые четыре дня, и Кавано поехал в Токио. Дверь в хижину, где помещалась конфетная мастерская, была закрыта. В маленькой комнате, держась за живот, стонала мать. Так как состояние ее было плохое, матрос нанял на последние деньги автомобиль, и отвез мать в бесплатную больницу Пукидзи, где осмотр производится врачами военно- морского флота.
Врач, осмотревший мать матроса, сказал:
— Вероятно, саркома, если так, то необходима операция. Сколько ей лет?
— Ровно пятьдесят.
— Ну, еще молодая, в таком случае, операция пройдет вероятно хорошо. Просите отпуск на берег, и завтра в десять часов утра приезжайте. Нужно будет сделать переливание крови.
Когда произвели исследование крови Кавано, нужной для переливания, он решил возвратиться на корабль с тем, чтобы вернуться сюда на следующий день утром.
— Я вас очень прошу и буду очень вам признателен, — и он почтительно пропустил доктора вперед, и прошептал на ухо матери:
— Я поеду ночью в Иокосука, попрошу отпуск и завтра утром пораньше приеду сюда.
Мать печально кивнула головой. Ее грустное лицо стояло перед глазами матроса и не покидало его, даже когда он вошел в трамвай.
Ему было стыдно, что он, живя так близко, редко навещал мать.
В ночном трамвае он упрекал себя.
Как матрос 1-ого класса, он получал жалование 16 иен в месяц. Большую часть своего жалования он высылал матери. Конечно, Он не мог бывать часто в Токио, но за последнее время не видел мать и по другим причинам. Ему казалось, что он сделала что-то плохое.
— Я увлекся Тиэко и забыл о матери. Любовь и Тиэко невольно подавила во мне чувства сына.
В эту ночь он совершенно не спал и беспокойно ворочался в узкой постели на миноносце, ожидая возвращения ротного командира. Но офицер, выслушав на следующее утро подробный рассказ матроса, ответил:
— Говоришь, мать больна? Врешь! Во-первых, в твоем формуляре никакой матери по имени Ямомура Тисэ не значится. Действительно, Если переделать Ямамура в Умемура и Тисэ в Тие, то получится мама лет так в девятнадцать. Ха, ха, ха. Вот так родня!
— Никак нет, господин офицер.
(Кто же это мог насказать офицеру?) Он усиленно объяснял ротному.
— По некоторым обстоятельствам моя мать была исключена из списков семьи Кавано.
— Ну, как бы там ни было, а я, как ротный командир, доложу командиру корабля.
Матрос не терял надежды и ждал распоряжения командира корабля. Но это был человек, на которого совершенно нельзя было надеяться.
— Корабль должен сейчас идти в плавание, — сообщил ротный по возвращении. — Кроме того, командир сказал, что он не может отпускать со службы из-за матери, не внесенной в формуляр.
В такое неблагополучное время сделать было ничего нельзя. Прошедшей ночью во время бури в открытом море у острова Иисима в Изуно потерпели аварию несколько рыболовных судов и управлением военного порта команде миноносца Нара было приказано выйти в море на помощь потерпевшим бедствие судам. Когда на следующий день оказавший помощь потерпевшим бедствие корабль возвратился, на имя матроса Кавано пришла телеграмма: «Процесс после операции Ямамура Тисэ неблагополучен, умерла пять часов утра».
Время похорон совпало со стоянкой на берегу, и Кавано смог поехать в Токио. По окончании похорон он посетил симпатичного военного врача, чтобы поблагодарить его. При уходе сестра милосердия сказала ему:
— Вы не приехали, и поэтому нельзя было произвести переливание крови. Она очень ждала….
Он выслушал ее и ушел.
2
— Нии, запри дверь и иди домой.
Отослав прислуживающего в магазине мальчика, Тиэко вошла в комнату и постлала постель.
Несмотря на весну в Манчжурии, все еще было холодно.
Ударяясь в окно, шуршал снег. Тиэко спросила с беспокойством:
— Ты как будто думаешь что-то невеселое?
Муж молчал. Она переменила разговор.
— Я сегодня слышала от соседей, что Дайрэн строит четыре аэроплана, чтобы подарить их морскому министерству. Разве уже собирают по 2 иены с дома?
Но и разговор о самолетах не вызвал никакого интереса у мужа. Он по-прежнему молчал, как камень.
— Да что с тобой? — со слезами спросила молодая женщина. — Ведь в этой далекой стороне у меня нет больше близких людей.
— Я плохо сделал, — промолвил, наконец, муж. — Для тебя это действительно дальняя сторона, тебе, вероятно, хочется повидаться с матерью в Иокосука. Ведь нельзя даже послать письмо!
— Я этого не говорила, я пойду вместе с тобой хоть в Манчжурию, хоть в Сибирь.
— Куда бы мы ни поехали, я нигде не могу носить свое настоящее имя, а жить, скрываясь, как вор, мне надоело. Вот сегодня я исправлял радио в школе и очень напугался, когда бывший там офицер спросил меня: — Эй, радист, хорошая у тебя фигура, что, еще не мобилизован? При каком полку?
— Манчжурия велика. А вспомни, когда ты был в Японии, как ты метался по огромному Токио. Ведь ты сам говорил об этом.
— Да, когда я убежал после похорон матери, я снял военную форму, сел на пароход и уехал в Осака.
— Что же ты думал делать в Осака?
— У меня не было никакой цели. Я боялся жить в Токио и Иокосука. Когда я взял на станции Умеда билет и только что отошел от кассы, станционный служащий окликнул меня: «Извиняюсь, подожди немного». Я решил, что пропал….
Он вздрогнул, вспомнив о своем тогдашнем страхе.
— А зачем он тебя остановил? — шепотом спросила жена.
— Я забыл второпях передать билет. Ха-ха-ха!
Только в Дайрэне он почувствовал себя спокойнее.
