– Не совсем. А где можно купить этот альбом?
– В любом магазине пластинок. 'Клэш' сейчас на подъеме. Если хотите, могу дать вам то, что есть у нас на радио.
– Пожалуйста. И желательно сегодня.
Скарлетт и Спэн обогнули группу меломанов и поднялись на второй этаж. Они хотели еще раз взглянуть на выставку в кабинете суперинтенданта. Уже наверху Скарлетт сказал:
– Тьфу! Это не панк-рок, а какой-то пакость-рок!
– А мне нравится кое-что из 'Клэш', – задумчиво заметила Кэтрин Спэн.
– Хозяин – барин, – пожал плечами Рик.
Женщина чуть подняла одну бровь:
– Ты ведь о них ничего не знаешь. И не хочешь знать
– Думаешь, Кэти? Я все же не Рабидовски. 'Клэш' из Англии, как и 'Секс пистолз'. Первая волна нового музыкального течения.
– Ох ты! А я думала, ты полный болван.
Первое, что они увидели, войдя в кабинет Деклерка, это разбросанные кругом книги. Оба взяли по одной и поглядели названия. Одна книга называлась 'Убийства на почве секса', другая – 'Сексуальная патология'.
– И зачем ему все это? – озадаченно спросил Скарлетт.
– Должно быть, он в душе маньяк, – ответила Спэн.
Теперь все три обитых досками стены были покрыты разнообразными документами, а в некоторых местах они уже наслаивались друг на друга. Спэн немедленно устремилась к расшифровке телефонных разговоров. Скарлетт тоже стал читать их, выглядывая из-за ее плеча. Закончив, она подошла к окну и встала там, задумчиво глядя на ночной город.
– Интересно, о чем они говорили? – спросила она сама себя. – Что такое 'худу'?
– Кто из нас болван? – осведомился ее коллега. – Похоже, с географией у тебя слабовато. 'Худу' – это выветренные утесы песчаника. Индейцы верили, что в них живут духи. Такие утесы есть в нашей Долине мертвых, но их гораздо больше в Альберте, в Скалистых горах.
– Что ж, буду знать, – сказала Спэн чуть обиженно.
И они замолчали.
Щепка
5.15
Роберт Деклерк встал до рассвета. Он пошел на кухню, сварил себе кофе и вернулся в спальню, чтобы одеться потеплее. Потом вышел с чашкой кофе в теплицу и оттуда на берег моря. Было еще темно, и воздух наполняло дыхание осени. Он сел в плетеное кресло и начал думать. Море этим утром яростно билось о берег, выплевывая клочья пены, но суперинтендант не обращал на это внимания.
Больше всего его беспокоило поведение убийцы. Были и раньше убийцы, нарочно дразнившие полицию, – среди них Джек-Потрошитель и таинственный Зодиак, – но похоже было, что Охотник дразнил персонально его. Это началось, когда его назначили начальником Отряда по поимке.
Он пока этого не знал.
Еще его беспокоили позы последних двух тел, когда их нашла полиция. И выражение глаз на снимках 'Поляроида'. Убийца хотел добиться чего-то большего, чем простой страх. Но чего?
Он долго сидел и думал об этом. Потом взошло солнце, окрасив нежным ониксовым светом сердцевину беспокойных волн. Баклан стремительно спикировал вниз, целясь на что-то невидимое в воде; но, когда он вынырнул, его клюв был пуст.
Суперинтендант встал.
Пока он думал, перед ним поочередно пронеслись сцены всех четырех убийств, и приятного в этом было мало. Это тоже означало, что Охотник их дразнит. Слева вдалеке мигал маяк на мысе Аткинсон.
Деклерк медленно прошел по тропинке к дому. Внутри он снял одежду, мокрую от брызг, оделся в сухое и сварил себе еще кофе. Потом взял книгу Лазарфельда 'Мужчина глазами женщины' и пошел с ней в теплицу. Следующие два часа Деклерк читал, одновременно мучительно разыскивая в уме приметы того, что его беспокоит.
Снаружи бледное солнце осветило слова, написанные по краю солнечных часов. Надпись гласила:
5.20
Авакумович чувствовал себя отвратительно.
Без сомнений, главной причиной этого было то, что он стоял посреди комнаты в госпитале Лайон-Гайт, окруженный парой трупов в разных стадиях разложения. Но этим ему приходилось заниматься и раньше.
Отчасти его самочувствие зависело от времени суток. Никогда раньше он не работал с мертвецами среди темноты и безмолвия ночи. Запах был тошнотворным, и ему пришлось надеть хлорофилловую маску. В одной руке он держал лупу, в другой – скальпель. Ему было жутко.
