— Почему бы и нет? — ответил Мэтью с улыбкой. — Элис, а вы составите нам компанию?
Заметив, как побледнела сестра, Элис холодно сказала:
— Боюсь, в ближайшее время я буду занята.
Кэтрин просияла и, если бы не правила приличия, запрыгала бы на месте, хлопая в ладоши.
— В «Вавилоне» идет чудесный фильм, давайте сходим! — воскликнула она, даже не пытаясь скрыть свою радость. — Завтра вечером вас устроит?
Элис не стала дожидаться ответа Мэтью. Кивнув на прощание, она вернулась в гостиную, где Элизабет и Джоан обсуждали бесконечные достоинства молодого врача. Устроившись в уголке, она закрыла глаза — и в то же мгновение образ зеленоглазого красавца возник перед ней, такой живой и яркий, что, казалось, до него можно дотронуться.
Несколько недель подряд продолжалось это наваждение: Элис засыпала и просыпалась с именем Мэтью на губах. Но не пыталась сделать первый шаг навстречу. Тем более что Кэтрин, прежде поверявшая ей все свои тайны, теперь молчала. И было неизвестно, как складываются ее отношения с Мэтью. Через месяц, прокравшись поздней ночью в спальню к старшей сестре, она прошептала:
— Я, кажется, всерьез влюбилась.
Элис задержала дыхание, прислушиваясь. Что-то резко и болезненно кольнуло ее в сердце.
— Я совсем потеряла голову. — Глаза Кэтрин в темноте странно поблескивали. — А он разговаривает со мной, как с несмышленым ребенком. Даже не поцеловал ни разу. Я просто с ума схожу!
Она обхватила плечи руками, словно пытаясь согреться. Элис почувствовала, как дрожит сестра, и, поборов приступ возмущения, обняла ее.
— Не расстраивайся, детка. Мэтью не единственный мужчина на свете.
Кэтрин раздраженно высвободилась и воскликнула, едва сдерживая слезы:
— Неужели? Признайся, что сама мечтаешь о нем!
— Нет. — Сохранять спокойствие оказалось очень трудным, губы просто отказывались произносить это короткое слово.
— А он постоянно спрашивает о тебе. Ты опять перебежала мне дорогу!
Кэтрин вскочила и вышла из комнаты, хлопнув дверью и разбудив, наверное, весь дом. Элис приложила ладони к порозовевшим щекам, теперь она и сама дрожала. Если это правда, то… Нет, невозможно, у Кэтрин разыгралась фантазия: вопросы Мэтью не больше, чем обычное проявление вежливости. Но ведь можно позволить себе помечтать…
За завтраком Кэтрин была мрачнее тучи. Когда сестры остались одни, она с независимым видом прошлась по столовой — стройная, высокая, с копной золотистых вьющихся волос.
— Я не уступлю, — вдруг громко и отчетливо сказала она. — Все должно быть честно, я первая пригласила его. А если ты…
— Успокойся, пожалуйста, — ответила Элис. — Кстати, у меня есть для тебя радостная новость — я уезжаю.
— Куда? — недоверчиво спросила Кэтрин.
— На континент. Наше издательство открывает филиал в Париже, и мне предложили место редактора.
С минуту Кэтрин напряженно молчала, словно пытаясь осмыслить это сообщение. Потом, закружившись по комнате, подбежала к сестре и поцеловала в щеку.
— Ты ангел!
Элис слабо улыбнулась: прежде ей не удавалось лгать, не краснея. Она медленно поднялась в свою комнату и, закрыв дверь, упала на кровать, зарываясь лицом в подушку. Все кончено, она сама отрезала себе пути к отступлению. Что ж, зато в семье сохранится мир и хотя бы Кэтрин будет счастлива.
Громкий телефонный звонок вернул Элис из мира воспоминаний к реальности.
— Да?
— Мисс Пристли, тут какой-то журналист просит о встрече, — раздался в трубке голос секретарши. — Вы примете его?
— Как его зовут?
— Он представился Робертом Мэйсоном.
Элис пожала плечами: она впервые слышала это имя, но нельзя же знать всех журналистов Нью- Йорка. Вполне возможно, что он принес интересную статью, а ей как раз нечем было заполнить несколько страниц следующего номера.
— Хорошо, пусть войдет.
Она поправила выбившиеся из прически пряди и быстро посмотрелась в зеркало, висевшее слева от двери. Если бы не бледность и чуть покрасневшие глаза, никто бы не догадался, что она только что горько плакала.
— А вот и я! — Мэтью, похоже, был в восторге от собственной хитрости. — Прости, что пришлось соврать, но ты здесь сидишь, как принцесса в неприступной крепости.
— Что тебе надо? — Страдание исказило лицо Элис. — Зачем ты пришел?
— Так ты встречаешь старого приятеля, да? — Он присел на край стола. — Я соскучился, ты так неожиданно исчезла тогда…
Элис боролась со слабостью, охватившей тело. Чтобы не потерять сознание, она сильно сжала кулаки. Боль от вонзившихся в нежную кожу ногтей отрезвила ее. Главное — сохранять спокойствие и ничем не выдавать своего состояния. В конце концов, у каждой женщины есть сотня способов избавиться от докучливого кавалера. Вот только хотела ли она, чтобы Мэтью исчез?
— Извини, у меня много работы. — Деланно равнодушный тон, холодный взгляд. — Ты хотел о чем-то поговорить?
— В общем, да… — Он казался немного обескураженным. — Ты действительно не рада меня видеть или притворяешься?
Элис покачала головой и выразительно посмотрела на часы.
— Это намек? — спросил Мэтью насмешливо. — А ты изменилась за два месяца. Женский коллектив повлиял на тебя слишком сильно. Превращаешься в амазонку?
— Если бы я ворвалась в операционную, тебе бы понравилось? — Поняв, что задела больное место, Элис торопливо добавила: — Я заканчиваю в семь.
— Может, поужинаем вместе? Ты позволишь встретить тебя?
— Да, а теперь…
Но дверь за Мэтью уже закрылась. Элис снова сжала руки под столом: за что ей эти мучения? Неужели за одну-единственную ошибку? Да, она оступилась, поддалась чувствам, но судьба уже и так достаточно наказала ее. Новая жизнь, зародившаяся внутри нее, скоро начнет давать о себе знать. И сейчас самое время принимать решение, иначе будет поздно.
Ребенок… Элис представила младенца, розовощекого, с пухлыми губками и такими же изумрудными глазами, как у отца. Вот он улыбается и тянется к ней, вот произносит первое слово, кроха, теплый маленький человечек… Но это значит — все начинать с начала, уходить с работы, где она только-только добилась успеха, ломать привычный уклад, отказываться от надежды на счастливое будущее. Вряд ли кто- нибудь пожелает становиться отцом чужого ребенка.
На Мэтью не стоит полагаться: он порхает по жизни, как беззаботный мотылек, собирая пыльцу удовольствий с ярких цветов. Тем более странно это его появление в Нью-Йорке. Ведь невозможно же, в самом деле, поверить, будто та ночь что-то для него значила. Просто крохотная вспышка страсти среди сотен таких же. Он никогда и не скрывал, что женщины сами падают к нему в руки, как спелые плоды. А он уже может выбирать — надкусить и распробовать или сразу выбросить.
Интересно, как бы он отреагировал, узнав о своем отцовстве? Рассмеялся, свел все к шутке или стал бы доказывать, что претендентов на эту роль хватает и без него?
Элис вдруг почувствовала, что слезы текут по щекам горячими солеными ручейками. Нет, это невыносимо. Поняв, что работать сегодня все равно не сможет, она закрыла дверь на замок, сбросила туфли и забралась с ногами в кресло. Память, словно только того и ждала, снова вернула ее в прошлое, в
