знаменитого не только изысканным букетом, но и крепостью.
Паркер последовал ее примеру, поморщился, но воздержался от комментариев по поводу качества напитка.
— Что у тебя стряслось? — небрежно поинтересовался он, наливая себе еще.
— Ничего особенного! — Девон получила своего рода извращенное удовольствие, видя, что ее резкий, саркастический тон зажег в его глазах искру раздражения. — Куда мне до тебя, это у тебя если уж неприятность, то вселенская катастрофа.
От вина по телу Девон разлилось приятное тепло. У нее мелькнула мысль, что не стоит пить алкоголь на пустой желудок, но она от нее отмахнулась.
Паркер опешил.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что я живу просто и скромно, в моей жизни не может быть таких головокружительных взлетов и катастрофических падений, как в твоей.
Брови Паркера поползли вверх.
— Девон, я всего лишь спросил, что случилось.
— Да, спросил, но на самом деле тебя это не интересует. — Девон протянула ему кружку за добавкой. — Да и с какой стати должно интересовать?
— Я думал, мы друзья.
— Мы были друзьями, когда мне было десять, а тебе восемь, — уточнила она и язвительно добавила: — Думаю, в последние годы ты нечасто заглядываешь в трущобы.
В ее словах содержалась немалая доля правды, отчего Паркер почувствовал себя неуютно, но была в них и несправедливость, которая его возмутила. До того, как у Девон родился ребенок и она уехала из города в эту глушь, они встречались довольно часто. Но потом все изменилось, Паркер не мог часто приезжать в деревню, а его приглашения Девон отклоняла, и в конце концов он перестал ее звать.
— Ты тоже переехала, — напомнил он.
— Я не переехала, а вернулась.
И это было самое главное. В ее бытность целеустремленной деловой женщиной у них с Паркером было много общего, но теперь, когда центром ее существования стал ребенок, у них почти не осталось точек соприкосновения. Девон, правда, считала свою жизнь наполненной, но она была не настолько наивной, чтобы ожидать, что другие люди, включая Паркера, разделят ее интерес, например, к проблеме прорезывания зубов у Джонни.
Паркера так и подмывало напомнить, что в деревню ее вернули вовсе не ностальгические настроения или любовь к «простой жизни», но он сдержался и ткнул себя пальцем в грудь.
— А это что, по-твоему? Призрак?
Девон хмыкнула.
— Это визит царствующей особы.
Она шутливо поклонилась, не подозревая, что предоставила Паркеру прекрасную возможность любоваться ее грудью, видной в полукруглом вырезе ночной рубашки.
— Ты едешь с очередной подружкой? Собираешься произвести на нее впечатление фамильным особняком? Или, может, привидениями? — Увидев, что на щеках Паркера выступил темный румянец, Девон тихо рассмеялась. — А может, в том-то и беда, что ее здесь нет? Вот, значит, почему ты забрел сюда с видом героя греческой трагедии: все дело в неудовлетворенном либидо? Твоя очередная подружка не смогла или не пожелала приехать — я угадала?
Рассуждения о чужих проблемах на время отвлекли Девон от собственных. У Паркера же возникла трудность иного рода. Сейчас, когда он точно знал, что скрывается под ночной рубашкой Девон, ему стало еще труднее об этом не думать.
— А что, очень заметно, что меня бросили?
— Как старую тапочку? — услужливо подсказала Девон.
Она не видела смысла потакать склонности Паркера драматизировать ситуацию. Если он думает, что в его жизни что-то не клеится, побывать бы ему на ее месте! Трудно проникнуться сочувствием к невзгодам человека, самым страшным «несчастьем» которого могла быть, к примеру, неудачная стрижка. Она взглянула на его густые блестящие темные волосы. Нет, вроде со стрижкой все в порядке.
— Не нужно быть психологом, чтобы увидеть, что ты пришел сюда, горя желанием с кем-нибудь подраться.
Несмотря на растущее раздражение Паркера, нелепость обвинения его рассмешила.
— И я постучался как раз в ту дверь, в какую нужно, не так ли?
— Ты не постучался, — язвительно уточнила Девон, — ты вломился в дверь.
Боевой настрой покинул ее так же внезапно, как и появился. Она почувствовала слабость.
— Может, мне просто надоело, что на меня смотрят свысока? — устало предположила она и с любопытством спросила: — А что, тебя правда кто-то бросил? По-настоящему? — Подобный поворот событий казался Девон невероятным.
— По-твоему, это смешно?
— Не смешно, а удивительно. Согласись, в этом есть что-то новенькое. Постарайся увидеть положительные стороны.
Паркер нахмурился и пробурчал:
— Если ты попытаешься провести со мной сеанс психотерапии, я за себя не ручаюсь!
— Трепещу от страха.
Глаза Девон насмешливо блеснули. Паркер стиснул зубы и угрюмо спросил себя, трудно ли будет заставить ее трепетать по-настоящему... но не от страха. Однако сама эта мысль его немного испугала. Уж если срывать на ком-то раздражение, то не на Девон!
Девон вдруг заметила, что Паркер выглядит измученным, хотя от этого не стал менее привлекательным. В его глазах появился какой-то упрямый блеск, незнакомый Девон. Может, это результат разрыва с женщиной?
— В таком случае, могу дать тебе повод посмеяться, — бросил Паркер мрачно. — Женщина, с которой я собирался связать жизнь, от которой рассчитывал иметь детей, в конце концов, решила не уходить от мужа!
Девон потрясенно ахнула.
— Как, по-твоему, это достаточная доза унижения, чтобы я излечился от зазнайства?
2
— Ты встречался с замужней женщиной? — Девон не знала, что поразило ее сильнее: что Паркер встречался с замужней женщиной или что собирался жениться и даже подумывал о детях. — Ты планировал завести детей?
Видя, что она отшатнулась от него, как от прокаженного, Паркер пожалел, что разоткровенничался. Он нервно провел рукой по волосам и с трудом сдержался, чтобы не напомнить, что Девон и сама не святая.
— Боюсь, для того чтобы иметь детей, у меня слишком узкие бедра. — Паркер не понял, почему в ответ на его мрачную шутку Девон болезненно поморщилась. — К твоему сведению, я узнал, что она замужем, когда было слишком поздно.
— Слишком поздно для чего?
До чего же она упряма!
— Для того чтобы не влюбиться! — рявкнул Паркер.
Ее мягкие, полные губы задрожали, взгляд затуманился. Господи, только не жалость! — с отвращением подумал Паркер.
