'Она думает, что я служу в конной, – подумала Кэрол. – Или же она напыщенная дура'.
– Мэрдок когда-либо упоминал Трента Максвелла? – спросил Цинк.
– Нет, насколько я припоминаю. – Петерс забрала у него из рук книгу, возвращая её на стол. Она положила её совершенно параллельно одному из углов стола.
– Кто был секретарём Мэрдока, когда он занимался адвокатской практикой?
– Джейн Форсайт. Слабость Альцгеймера.
Просматривая полки, Кэрол спросила:
– Есть здесь его судебные дневники?
– Только касающийся текущего дела. Остальные дома вместе с материалами закрытых дел.
Петерс поправила бумаги на столе. По мнению Кэрол они лежали ровно и до того, как она начала возиться с ними.
– Хаос в кабинете отражает хаос в мыслях, – сказала Петерс. – Я уверена, что мы мало что найдём среди последних бумаг. В конце каждого месяца я упаковывала материалы завершенных дел. Хаттон забирал их из кабинета вместе со своими дневниками. Он писал книгу. Комментарий к уголовному законодательству.
– Материалы его адвокатской практики? Они были уничтожены?
– Стоит выбросить карточку клиента – и адвокат может оказаться осуждённым. И материалы, касающиеся адвокатской практики, и судебные он хранил дома. Он использовал случаи из своей практики в качестве примеров в книге. Его дневники являлись указателями к материалам.
– Где жил Мэрдок?
– В Западном Ванкувере.
Цинк открыл свой блокнот.
– Какой у него адрес?
Соответствуя британскому представлению о состоятельности, дом Мэрдока прилепился к склону Холлибэрн-Маунтин. Виднеющийся ниже его трубы с горячей водой и каменного плавательного бассейна Ванкувер выглядел туманным приветливым ковриком. Пока Цинк отмычкой отпирал замок, Кэрол следила за буксирами и грузовыми судами, снующими по Английскому заливу. Западнее Лайонс-Гэйт-Бридж и парка Стэнли к берегу приближалась плотная армада кучевых облаков.
– После тебя, – сказал Цинк, толкнув дверь.
Дом являл собой архитектурную мешанину кедра и стекла. Четыре крыла окружали расположенный в центре двор, словно ступени винтовой лестницы – центральный стояк. На чердаке самого верхнего крыла они обнаружили материалы закрытых дел, расположенные по алфавиту вдоль трёх стен. Четвёртая стена, расположенная позади отдельно стоящего камина, была из небьющегося стекла.
– Господи Иисусе, – сказала Тэйт. – Тут, должно быть, тысяч пять дел. Мы кончимся раньше, чем просмотрим их все.
– Ты видишь дневники?
– Нет.
– Так же, как и я.
– Может, в его машине?
– Они не упоминались в рапорте. Машину нашли в аэропорту и осмотрели.
– Кто-то жёг материалы, – сказала она, склонившись над камином. Тэйт извлекла застёжку скоросшивателя из золы.
– Может, Мэрдок?
– Или кто-нибудь ещё.
– Кто-то сжёг досье и дневники?
– Для этого здесь слишком мало золы.
– Думаешь, он взял их с собой?
– Тогда почему он не взял и досье? Почему он сжёг одно и не стал жечь другое?
– Предположим, что он нашёл досье и не нашёл дневников.
– Тогда где они?
– В убежище Мэрдока. Помнишь характеристику Каттера относительно судьи?
'Представление Хэттона о праздниках заключалось в том, чтобы взять последние материалы в свой домик на Галф-Айленде и читать'.
– Где этот Галф-Айленд?
– Эти, Кэрол. Они в заливе Хуана де Фука. Мы пролетали над ними.
