Кэрол разглядывала себя в зеркале ванной комнаты, пока Цинк чистил зубы.
– Мои сиськи уже не такие, как у восемнадцатилетней, – заметила она.
– Значит, тебе не восемнадцать лет, – сказал он, закрывая рот. – По мне, так они выглядят чертовски хорошенькими.
– Мне кажется, начинают отвисать, – сказала она, поворачиваясь боком.
Цинк подошёл к ней сзади, обхватывая обе груди.
– Эта беда поправима. – Он поцеловал её в шею.
– Мне больше не свистят так часто, как раньше. И лучшие мужчины проходят мимо, не обращая на меня никакого внимания.
Чандлер пожал плечами.
– Мне казалось, ты осуждаешь подобное поведение.
– Так оно и было, – возразила она. – До тех пор, пока это не прекратилось. Тогда я начала задумываться над тем, что что-то со мной не в порядке.
– В жизни существуют две трагедии, – сказал он. – Одна – это не получить того, кого выбрало твоё сердце. Другая – это получить его.
Она подарила ему ответный поцелуй.
– Мой философ.
– На самом деле это Оскар Уайльд.
Они вышли из ванной, пересекли гостиничный номер и легли в кровать.
– Свет оставить или выключить? – спросил он.
– Выключи.
Ветер снаружи завывал, словно баньши, которого облили кислотой, в то время как внутри они держали друг друга в объятиях, защищая от бури. Мачты судов в Коэл-Харбор звенели такелажем, переваливаясь на приливных волнах.
– Вчера возле бассейна я слыхала, как девочка-подросток сказала своей маме, чтобы та втянула живот. Один взгляд на лицо её матери сказал мне всё. – Мой живот и так втянут, – ответила она. Вокруг бассейна были и другие женщины с пористой кожей, покрытые морщинами и складками. Я задумалась над тем, как они позволяют себе дойти до такого состояния? Затем я заметила двадцатилетнюю девицу, глядящую на меня с таким же самым выражением. Теперь, когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу, что всё на полдюйма ниже, чем обычно должно быть.
– Ты преувеличиваешь.
– Не слишком. Ты видел Джейн Фонда в последние годы? Эти жилы на её шее? И посмотри на усилия, которые она прилагает, чтобы противиться возрасту. Я не готова к тому, что время убегает от меня.
– Даже король Канута не может задержать прилив. В прошлом году в моей школе была встреча выпускников. Четверо из нашего класса уже скончались. Один из них скончался, занимаясь подготовкой встречи! У нашего президента теперь сияющая розовая лысина, потеснившая волосы к самому затылку. Пришло время признать, что мы больше не молоды. Большинству из нас следовало бы прочесть 'Портрет Дориана Грэя'.
– Я держусь за мечту, – сказала Кэрол, – что однажды утром я проснусь и обнаружу, что я – это больше не я. Временами мне страшно взглянуть жизни в лицо.
Часто я думаю: 'Как долго мне осталось?' То, ради чего я поступила в Бюро, давно исчезло. А как быть с той частью меня, которая хочет иметь детей и свой дом? Я не хочу закончить одинокой старой ведьмой, стучащейся в небесную дверь.
Цинк нежно провёл пальцем вниз по её лбу. Он скользнул по её носу, коснулся губ и вокруг подбородка опустился к горлу.
– Я не могу отвести рук времени, но я могу облегчить твои опасения. Выходи за меня замуж, Кэрол, и я отпугну их прочь.
Она приподнялась на локте.
– Это идёт от твоего сердца?
Он подтянул её голову к своим губам и зашептал в ухо:
Когда в превратностях судьбы и глаз людских Оплакиваю я свой жалкий жребий, К глухим вздымая небесам свои рыданья, И, глядя на себя со стороны, кляну свой фатум, Желая быть похожим на того, Кто счастьем более обласкан, Иметь его осанку и иметь друзей, как он, Владеть искусством, как вот этот, И кругозором, как вон тот, И это меньшее, чего бы мне хватило;
И вот, себя за эти мысли презирая,
Случалось думать мне о том – и естество моё Тогда, подобно проблеску зари над опустевшею землёю, У врат небес слагало гимны – Что память о любви такое мне даёт богатство, Что предложенье поменяться с королём Отверг бы я с презрительной усмешкой.
– М-м-м-м, – промурлыкала она, садясь на него верхом и позволяя ему скользнуть внутрь себя. – Кто это?
– Ты знаешь. Двадцать девятый сонет.
– А ещё какие-нибудь ты знаешь?
– А ты готова слушать всю ночь?
