«Я о нём только слышала, – писала её мама. – Говорили, будто он уехал. Но там были и другие, не лучше его. В этом мире много ужасного и прекрасного и… – это она написала так мелко, что Мегги с трудом разбирала буквы, – я отлично понимаю Сажерука с его тоской по дому».
Последняя фраза вселила в Мегги беспокойство. Она с тревогой посмотрела на мать, но та рассмеялась и потянула к себе её руку. «По вас я всегда тосковала больше», – написала она на ладони дочери, и Мегги зажала эти слова в кулачке, словно желая удержать их. Она не раз перечитывала их на долгом пути к дому Элинор. Прошло много дней, прежде чем они стёрлись.
Элинор не могла примириться с тем, что ей придётся снова пешком перебираться через холмы среди колючек и змей.
– Что я, с ума сошла? – ворчала она. – У меня при одной мысли об этом ноги начинают болеть.
Поэтому они с Мегги снова принялись искать телефон. Странно было снова бродить по этой теперь и вправду заброшенной деревне, мимо покрытого чёрной копотью дома Каприкорна и полусгоревших дверей церкви. На площади перед ними стояла вода. В ней отражалось голубое небо. Казалось, площадь за ночь превратилась в озеро. Шланги, которыми люди Каприкорна тушили дом хозяина, извивались в воде, как гигантские змеи. Выгорел только нижний этаж, но Мегги так и не решалась войти в этот дом. Наконец, после того как они безуспешно обшарили десяток других домов, Элинор в одиночку прошла в обугленную дверь. Мегги объяснила ей, как найти комнату Сороки, и Элинор прихватила с собой ружьё – на случай, если старуха вернулась за награбленными разбойником сыном сокровищами. Но Сорока исчезла бесследно, как и Баста, а Элинор вскоре вернулась с торжествующей улыбкой на губах и телефоном в руке.
Она вызвала такси. Нелегко было объяснить водителю, что он должен проигнорировать заграждение, которое встретится ему на дороге. К счастью, он хотя бы не верил в истории про дьявола, живущего в этой деревне. Мо и Элинор встречали такси на дороге, чтобы водитель не увидел фей и кобольдов. Оставив Мегги с матерью в деревне, они вдвоём доехали до ближайшего городка и вскоре вернулись на двух взятых напрокат микроавтобусах. Дело в том, что Элинор решила поселить у себя все странные существа, которые занесло в их мир. «Предоставить убежище, – называла она это. – Ведь наш мир никогда не проявлял терпения и понимания к тем, кто отличается от других. Чего уж ждать тем, у кого синяя кожа и крылья?»
Чтобы разъяснить предложение Элинор всем, к кому оно относилось, потребовалось немало времени. Конечно, она пригласила и людей, но большинство из них решили остаться в деревне Каприкорна. Деревня, очевидно, напоминала им родные края, почти изгладившиеся из их памяти в смертном сне. Тогда Мегги рассказала детям о сокровищах, хранящихся в подвалах Каприкорна. Их, наверное, хватит, чтобы прокормить всех обитателей деревни до конца их дней. Птицы, собаки и кошки, возвращённые к жизни Призраком, давно уже разбежались по окрестным холмам. Несколько фей и двое стеклянных человечков тоже решили остаться в прежде проклятой деревне – так очаровали их цветы дрока, аромат розмарина и узкие улочки, где каждый камешек нашёптывал им старые истории.
Тем не менее в автобусы в конце концов впорхнуло и расположилось на спинках обитых серым сидений целых сорок три феи. Каприкорн, видимо, прихлопывал фей не глядя, как мошек. Динь-Динь не поехала с ними, что не особенно огорчило Мегги, поскольку девочка успела заметить, что фея Питера Пэна – очень вредная особа. Кроме того, её звон действительно действовал на нервы, а звенела Динь-Динь почти непрерывно, особенно если не получала, чего хотела.
Кроме того, в автобусы к Элинор сели четыре кобольда, тринадцать стеклянных человечков обоего пола и Дариус, незадачливый чтец. Его ничто больше не удерживало в покинутой и вновь заселённой деревне. Для него она была полна слишком мучительных воспоминаний. Он предложил Элинор свою помощь в восстановлении библиотеки, и она согласилась (Мегги про себя заподозрила, что втайне она мечтает попросить Дариуса как-нибудь почитать ей вслух, в надежде, что в отсутствие грозного Каприкорна он не будет запинаться).
Мегги долго ещё глядела назад, когда они отъезжали от деревни Каприкорна. Она знала, что никогда её не забудет, как не забываются иные книги, хотя читать их было страшно, – а может быть, именно поэтому.
Мо ещё раз спросил дочь с некоторой тревогой, не против ли она, что они едут сперва к Элинор. Она была совсем не против. Как ни странно, она больше соскучилась по дому Элинор, чем по старому хутору, где они с Мо прожили последние годы.
На лужайке за домом все ещё виднелось выжженное пятно на том месте, где молодцы Каприкорна устроили костёр из книг, но пепел был уже убран. Прежде чем его убрали, Элинор наполнила мягкой серой пылью банку из-под варенья и поставила её на ночной столик у своей кровати.
Те книги, которые поджигатели просто посбрасывали с полок, уже стояли на своих местах, а некоторые ждали починки на рабочем столе Мо. Но полки в библиотеке всё же выглядели совсем пустыми, и, когда Мегги с Элинор подошли к ним, девочка заметила слёзы на глазах у тётушки, хотя та постаралась смахнуть их незаметно.
Следующие недели Элинор провела за покупками. Она покупала книги. Она ездила за ними по всей Европе, всегда в сопровождении Дариуса. Иногда к ним присоединялся и Мо. А Мегги оставалась в большом доме вдвоём с матерью. Они вместе садились у окна и глядели, как феи вьют в саду гнёзда – круглые сооружения, висевшие на деревьях, как футбольные мячи. Стеклянные человечки облюбовали для жилья чердак Элинор, а кобольды вырыли себе норы у корней больших, старых деревьев, которых было много в саду Элинор. Она настойчиво предупреждала их об опасностях, подстерегающих за садовой изгородью, но вскоре феи уже летали по ночам к озеру, кобольды пробирались в спящие деревни по его берегу, а стеклянные человечки исчезали в высокой траве, покрывавшей склоны соседних гор.
– Да не беспокойся ты так! – говорил Мо, когда Элинор в очередной раз принималась причитать об их безрассудстве. – Тот мир, откуда они пришли, тоже был совсем не безопасным!
– Но он был другим! – вздыхала бедная Элинор. – Там не было машин. А если феи залетят в высоковольтные провода? И охотников с ружьями, которые стреляют просто так во всё, что движется, там тоже не было.
Элинор знала теперь все о мире «Чернильного сердца». Мать Мегги истратила много бумаги на свои воспоминания. Каждый вечер Мегги просила её рассказать что-нибудь ещё, они садились рядом, Тереза писала, а Мегги читала и иногда пыталась нарисовать то, что описывала мать.
Проходили дни, и полки Элинор заполнялись новыми чудесными книгами. Многие были в плачевном состоянии, и Дариус, который начал составлять опись печатных сокровищ Элинор, часто прерывал работу, чтобы посмотреть, как работает Мо. Во все глаза глядел он на то, как Мо вынимает зачитанную книжку из истрепавшейся обложки, сшивает наново рассыпавшиеся страницы, наклеивает корешок и делает всё прочее, что нужно, чтобы книга прожила ещё много-много лет.
Позднее Мегги не могла вспомнить, когда они решили остаться насовсем в доме Элинор. Может быть, только через много недель, а может быть, они это поняли уже в первый день. Мегги получила в своё распоряжение комнату со слишком большой кроватью, под которой стоял её сундук с книгами. Она с удовольствием почитала бы матери вслух свои любимые книжки, но теперь ей было понятно, почему Мо по-прежнему делает это крайне редко. И в один прекрасный день, когда она снова не могла уснуть ночью, потому что ей мерещилось за окном лицо Басты, она села за стол и начала писать, поглядывая в сад, где светились феи и копошились в кустах кобольды.
Да, таков был план Мегги: она решила научиться сочинять истории, как Фенолио. Она хотела научиться отыскивать слова, которые она могла бы прочесть своей матери, не опасаясь, что перед ней появится неизвестное существо с глазами, полными тоски по дому. Только слова могли вернуть домой тех, кто создан из букв, и поэтому Мегги решила, что слова должны стать её профессией. А где можно освоить её лучше, чем в доме, где феи строили гнёзда в саду, а книги шептались по ночам на полках библиотеки?
Как сказал Мо, писать книги – это, кроме прочего, волшебство.
Примечания
1
Персонажи англосаксонского героического эпоса.
2
Персонаж повести «Паутинка Шарлотты» американского детского писателя Э. Б. Уайта.
3
