– Ну что, ты по-прежнему думаешь, что это всего лишь сон? – ехидно спросил Сажерук, пока Фарид вытирал кровь.
Мальчик ответил не сразу. Он продолжал рассматривать свой раненый палец. Потом пососал его и сплюнул.
– А что же ещё это может быть? – спросил он. Сажерук посмотрел на Мо, но тот, казалось, слишком глубоко погрузился в свои мысли и вообще не заметил его взгляда.
– А что, если это просто новая история? – сказал Сажерук.
Фарид засмеялся:
– Новая история? Это мне нравится. Я всегда любил истории.
– Вот как? Ну и как тебе нравится вот эта?
– Многовато колючек, и хотелось бы, чтобы уже рассвело. Но, по крайней мере, мне пока что не приходится работать. А это уже неплохо.
Мегги невольно улыбнулась.
Вдали закричала птица. Гвин остановился и принюхался, задрав морду кверху. Ночь принадлежит разбойникам. Она всегда им принадлежала. У себя дома об этом легко позабыть под охраной искусственного света и крепких стен. Ночь – покровительница охотников, ночью им легче подкрадываться к добыче, которую она поражает слепотой. Мегги вспомнила фразу в одной из её любимых книжек: «Потому что ночью властвуют Клык, Коготь и Лапа». [8]
Она уткнулась лицом в плечо Мо. «Наверное, теперь мне лучше идти своими ногами, – подумала она. – Отец ведь уже так долго меня несёт». Но тут же задремала у него на плече.
БАСТА
Эта тихая роща оглашалась когда-то предсмертными криками. Мне чудилось, что я и сейчас слышу стоны и вопли несчастных.
Мегги проснулась оттого, что Мо вдруг остановился. Тропа вывела их на гребень холма. Было по-прежнему темно, но ночь побледнела, и вдали уже занималась заря нового утра.
– Нам нужен привал, Сажерук, – услышала Мегги голос Мо. – Мальчик уже шатается, ступням Элинор тоже надо немного отдохнуть, а это место, по-моему, не самое худшее.
– Про какие ступни ты говоришь? – спросила Элинор и со стоном опустилась на землю. – Ты имеешь в виду кровоточащие комки на концах моих ног?
– Да, именно про них, – сказал Мо, вновь поднимая её на ноги. – Но сначала нам надо ещё чуть-чуть пройти. Мы сделаем привал вон там.
Метрах в пятидесяти, на самой вершине холма, между оливковыми деревьями приютился домик, если это можно было назвать домиком. Перед тем как они туда поднялись, Мегги слезла со спины Мо. Стены выглядели так, будто кто-то наскоро бросил несколько камней один на другой, крыша обрушилась, а там, где когда-то была дверь, теперь зияло чёрное отверстие. Мо пришлось низко нагнуться, чтобы протиснуться в него. По полу были разбросаны обломки кровли, в углу валялись пустой мешок, осколки глиняной посудины – возможно, тарелки или миски – и кучка дочиста обглоданных костей. Мо вздохнул:
– Не очень-то уютное местечко, Мегги. Но ты представь, что попала в убежище потерянных мальчишек или…
– … Или в бочку Гекльберри Финна. – Мегги осмотрелась. – По-моему, мне лучше поспать снаружи.
Элинор вошла в хижину. Кажется, ей это убежище тоже не ахти как понравилось.
Мо поцеловал Мегги и снова пошёл к двери.
– Поверь мне, здесь, внутри, безопаснее! – сказал он.
Мегги встревоженно посмотрела ему вслед.
– Куда ты? Тебе ведь тоже надо отдохнуть.
– Да что ты! Я совсем не устал. – По его лицу было видно, что это неправда. – Поспи, ладно? – И вышел из хижины.
Элинор разгребла ногой рухлядь.
– Ложись, – сказала она, сняв кофту и расстелив её на полу. – Мы вместе попробуем устроиться тут поуютнее. Твой отец прав, мы просто представим себе, что находимся где-то совсем в другом месте. Почему, когда читаешь про приключения в книгах, они доставляют куда больше удовольствия? – пробормотала она и растянулась на полу.
Мегги, поколебавшись, улеглась рядом с ней.
– По крайней мере, нет дождя, – решила Элинор, глядя в чёрный проём над головой. – И над нами горят звёзды, пусть они уже малость потускнели. Наверное, дома мне стоило бы проделать в потолке парочку дырок.
Нетерпеливо кивнув, она велела Мегги положить голову на её руку.
– Это чтобы во время сна тебе в уши не заползли пауки, – сказала она и закрыла глаза. – Господи, – слышала Мегги её бормотание, – кажется, мне придётся купить себе пару новых ступнёй. Старые уже не вылечить.
Потом она уснула.
Но Мегги лежала с широко открытыми глазами и прислушивалась к звукам снаружи. Она слышала, как Мо о чём-то тихо разговаривает с Сажеруком, но не могла разобрать, о чём именно. Однажды ей показалось, что они помянули Басту. Мальчик тоже остался на улице. Но он, похоже, не издавал ни звука.
Уже через минуту-другую Элинор захрапела. Но Мегги не могла заснуть, как ни старалась, и наконец тихонько поднялась на ноги и выскользнула из двери. Мо не спал. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел, как над окрестными холмами утро прогоняет ночь. В нескольких шагах от него сидел Сажерук. Он лишь на миг поднял голову, когда Мегги вышла из хижины. Может быть, он думал о феях и кобольдах? Рядом с ним лежал Фарид, свернувшись калачиком, точно собака, а у его ног сидел Гвин и что-то с аппетитом грыз. Мегги поспешно отвернулась.
Рассвет вставал над холмами, покоряя одну вершину за другой. Мегги увидела вдалеке дома, рассыпанные по зелёным холмам, точно игрушечные. Где-то за ними должно быть море. Она положила голову на колени Мо и заглянула ему в глаза.
– Здесь они нас не найдут, как ты думаешь? – спросила она.
– Конечно, не найдут, – сказал он, но его лицо не выражало и половины той уверенности, какая была в его голосе.
– Почему ты не спишь рядом с Элинор?
– Она храпит, – пробормотала Мегги.
Мо улыбнулся. Затем он, нахмурившись, вновь посмотрел, туда, где, скрытая ладанником, дроком и высоким бурьяном, протянулась дорога, по которой они сюда приехали.
Сажерук тоже не спускал глаз с дороги. Вид двух мужчин, стоящих на страже, успокоил Мегги, и вскоре она заснула так же глубоко, как Фарид, будто земля перед разрушенной хижиной была усеяна не шипами, а устлана пухом. И когда Мо вдруг потряс её за плечо и зажал ей рот ладонью, она сначала сочла это дурным сном.
Он предостерегающе приложил палец к губам. Мегги услышала шелест травы и лай собак. Мо поднял её на ноги и втолкнул их с Фаридом в оберегающий мрак хижины. Элинор безмятежно храпела. В лучах утреннего солнца она выглядела как юная девушка, но, едва лишь Мо разбудил её, на лице Элинор снова, как и прежде, отразились усталость, тревога, страх.
Mo и Сажерук встали у дверного проёма – один слева, другой справа, прижавшись спиной к стене. В рассветной тишине раздавались мужские голоса. Мегги казалось, что она слышит, как принюхиваются собаки, и ей захотелось раствориться в воздухе, стать невидимой, лишиться запаха. Рядом с ней стоял Фарид с широко распахнутыми глазами. Мегги в первый раз заметила, что они чёрного цвета. Она никогда ещё не видела таких тёмных глаз, с длинными, как у девочки, ресницами.
Элинор прижалась к стене и со всей силы кусала губы от страха. Сажерук подал знак Мо, и не успела Мегги осознать, что они собрались делать, как оба выскочили наружу. Оливковые деревья, за которыми они притаились, были невысокие, их спутанные ветви свисали до земли, словно не выдерживая бремени
