Фарид загородил ей дорогу, но она толкнула его так, что мальчик упал на горячий асфальт.
– Ты можешь заморочить мальчишку своими факелами и цветными мячиками, Пожиратель Спичек! – заорала она на Сажерука. – Но со мной это не пройдёт! От всей моей библиотеки остался бак пепла. Полиция восхитилась таким умелым поджогом.
– Они всё же не подожгли ваш дом, госпожа Лоредан. Даже сад ваш не пострадал, если не считать горелого пятна на лужайке.
– Что мне дом? Что мне эта чёртова лужайка? Они сожгли мои драгоценные книги!
Она поспешно отвернулась, но Сажерук успел заметить слёзы у неё на глазах и вдруг ощутил жалость. Может быть, между ними больше общего, чем он думал: её родина была из бумаги и типографской краски, как и его собственная. Похоже, она чувствовала себя в этом мире такой же чужой, как он. Однако он не выдал своего сочувствия, он скрыл его за насмешкой и равнодушием, также как она прятала отчаяние под маской гнева.
– А чего вы ждали? Каприкорн знал, где вы живёте. Следовало ожидать, что он предпримет что-нибудь, раз вы от него удрали. Он вообще мстителен.
– А откуда он знал, где я живу? От тебя! Элинор замахнулась кулаком, но Фарид удержал её руку.
– Он не предавал! – выкрикнул мальчик. – Он никого не предавал. Он вернулся сюда, чтобы выкрасть одну вещь.
Элинор опустила руку.
– Значит, это правда. – Волшебный Язык встал рядом с ней. – Ты вернулся, чтобы украсть книгу! Ты сошёл с ума.
– Ну а ты? Ты зачем вернулся? – Сажерук смерил его презрительным взглядом. – Ты решил просто прогуляться до церкви Каприкорна и попросить его отдать тебе твою дочь?
Волшебный Язык молчал.
– Он ни за что тебе её не отдаст, и ты это знаешь, – продолжал Сажерук. – Она только наживка, и как только ты её схватишь, вы оба окажетесь узниками Каприкорна, возможно, до конца ваших дней.
– Я ведь хотела привести полицию. – Элинор сердито высвободилась из смуглых рук Фарида. – Но Мортимер был против.
– И правильно! Каприкорн отправил бы Мегги в горы, и вы бы никогда больше её не увидели.
Волшебный Язык взглянул туда, где за холмами виднелись тёмные очертания гор.
– Подожди, пока я выкраду книгу, – сказал Сажерук. – Я сегодня же ночью снова проберусь в деревню. Я не смогу освободить твою дочь так, как в прошлый раз, потому что теперь Каприкорн поставил втрое больше часовых и вся деревня освещена по ночам, как витрина ювелирного магазина, но, может быть, мне удастся разузнать, где они её держат. И можешь делать с этой информацией что хочешь. А в благодарность за труды ты ещё раз попробуешь вернуть меня обратно. Что ты на это скажешь?
Ему казалось, что это очень разумное предложение, но Волшебный Язык после короткого раздумья покачал головой.
– Нет! – сказал он. – Нет, мне очень жаль, но я не могу больше ждать. Мегги и так, наверное, не может понять, почему меня всё ещё нет. Я ей нужен.
С этими словами он повернулся и пошёл назад к машине.
Но Сажерук преградил ему путь.
– Мне тоже очень жаль, – сказал он, щелчком открывая нож Басты. – Ты знаешь, я терпеть не могу эти штуки, но иногда приходится защищать людей от их же собственной глупости. Я не допущу, чтобы ты попал в эту деревню, как кролик в капкан, только затем, чтобы Каприкорн мог запереть тебя и твой волшебный голос. Твоей дочери это не поможет, а мне тем более.
Фарид по знаку Сажерука тоже вытащил нож, купленный у одного мальчишки в приморском селении. Ножик был до смешного маленький, но Фарид с такой силой упёр его Элинор в бок, что лицо у неё перекосилось.
– Уж не собрался ли ты меня зарезать, юный мерзавец? – закричала она на него.
Мальчик отпрянул, но нож не опустил.
– Убери машину с дороги, Волшебный Язык, – приказал Сажерук. – И не глупи! Мальчишка не отведёт нож от сердца твоей любительницы книг, пока ты к нам не вернёшься.
Волшебный Язык повиновался. А что ему оставалось делать? Их обоих накрепко привязали к деревьям прямо за сожжённым домом, в двух шагах от укрытия. Элинор верещала громче, чем Гвин, когда его за хвост вытаскивали из рюкзака.
– Прекратите! – закричал на неё Сажерук. – Если люди Каприкорна найдут нас здесь, лучше никому не будет.
Это подействовало. Она тут же замолчала. Волшебный Язык прислонился головой к стволу и закрыл глаза.
Фарид ещё раз тщательно проверил все узлы. Сажерук подозвал его.
– Ты останешься караулить этих двоих, а я проберусь сегодня ночью в деревню, – прошептал он. – И чтоб я больше не слышал про духов. На этот раз ты остаёшься не один.
Мальчик смотрел на него так обиженно, будто его заставили сунуть руку в огонь.
– Но они же привязаны, – возразил он. – Что их караулить? Мои узлы ещё никому не удавалось развязать, честное слово! Пожалуйста, возьми меня с собой! Я могу посторожить, могу отвлечь часового. Я могу даже забраться в дом Каприкорна. Я умею красться тише, чем Гвин!
Но Сажерук отрицательно покачал головой.
– Нет! – сказал он резко. – Сегодня я пойду один. А если я захочу, чтобы за мной ходили по пятам, я заведу себе собаку.
И он отошёл от оторопевшего мальчика.
День был жаркий. В голубом небе над холмами не было ни облачка. До темноты оставалось ещё много часов.
В ДОМЕ КАПРИКОРНА
Во сне я попадал иногда в мрачный дом, который совсем не знал, в незнакомый, мрачный, страшный дом! Там были тёмные комнаты, в которых я задыхался…
Две узкие металлические кровати друг над другом у белёной стены, шкаф, стол у окна, стул, на стене пустая полка, на ней одна-единственная свеча. Мегги надеялась, что из окна видна дорога или хотя бы автостоянка, но окно выходило во двор. Там несколько служанок Каприкорна пололи грядки, а в углу, в огороженном загоне, клевали корм куры. Двор был окружён высокой стеной, как тюрьма.
Фенолио сидел на нижней кровати и мрачно глядел на неметёный пол. Половицы скрипели при каждом шаге. За дверью бранился Плосконос:
– Почему я? Нет уж, поищи кого-нибудь другого, чёрт побери! Я лучше проберусь в соседнюю деревню, положу кому-нибудь перед дверью пропитанную бензином тряпку или повешу дохлого петуха на окно. Я даже готов скакать перед окнами, обряженный чёртом, как Кокерель месяц назад. Но отстоять себе все ноги, карауля старика и девчонку! Поищи на это мальчика, который обрадуется, что ему поручают не только машины мыть. Но Баста был непреклонен.
– После ужина тебя сменят, – сказал он и ушёл.
Мегги слышала, как его шаги удаляются по длинному коридору. До лестницы было пять дверей, а внизу, слева от лестницы, был выход… Она хорошо запомнила дорогу. Но как проскользнуть мимо Плосконоса? Она снова подошла к окну. От одного взгляда вниз голова у неё закружилась. Нет, тут не слезть. Тут только шею сломаешь.
– Не закрывай окно! – произнёс Фенолио у неё за спиной. – Здесь такая жара, что расплавиться можно.
Мегги присела на кровать рядом с ним.
– Я убегу, – шепнула она. – Как только стемнеет.
Старик недоверчиво поглядел на неё, потом энергично покачал головой.
– С ума ты сошла? Это слишком опасно.
За дверью в коридоре все ещё ворчал Плосконос, ни к кому не обращаясь.
