тесные пределы?
Я снова забыл о работе и пристально посмотрел на него.
– Почему вы назвали Бога «Владыкой Сокровенных Тайн»?
– А как бы ты его назвал?
Странник тряхнул буйной гривой черных с сединой волос.
– Разве у евреев нет имени для него?
– Как могут евреи дать имя необъятному? Или христиане, или сарацины?
– Так говорил мой друг, а он знал, что говорил, опьяненный духом, словно вином. – Странник расправил грубую серую тунику на тучном теле. – Имена исчезают в той полноте и красоте, которые ты, точно плащ, навешиваешь на Господа, о, мальчик по виду, но не по сути.
– Я вас не понимаю, вы говорите загадками, – пробормотал я.
По его круглому лицу разбежались лукавые морщинки.
– Давая имена, мы пытаемся облечь в форму бесформенное, а это страшный грех. Ты понимаешь, что такое грех?
– Грех мне знаком.
Я выпрямился и посмотрел на Странника со всем высокомерием, на какое был способен. Я убийца, блудный развратник. А до этого был вором. Если уж кто-то и знал, что такое грех, то это я.
– Чудесно, какой дар! Ты скоро будешь вознагражден! На что тебе имена Бога? Зачем сворачивать на неверную тропу, когда путь так хорошо начинается?
– Вам кажется, что, давая Господу имя, мы ограничиваем его, а это неверно?
Я ломал голову, пытаясь разгадать слова Странника. Наш разговор напомнил мне беседы с Джотто, только сейчас от любопытства и смятения мысли мои кружились вихрем, как листья на сильном ветру, подувшем со стороны Арно.
– Разумеется, у нас есть имя для Бога. Но мы никогда не произносим его вслух. Слова, написанные или произнесенные, обладают магической силой, а из всех слов имена – самые священные и могущественные!
– Значит, у евреев все-таки есть имя для Бога. Получается, что они грешники? – живо произнес я в ответ, все более раздражаясь тем, что Странник продолжал ходить вокруг да около.
– А разве не все мы грешники? Разве ваш Мессия не говорил: «Пусть тот, кто без греха, первым бросит камень»? – Странник указал метлой на навоз, который я умудрился разбросать повсюду, не зная, куда нужно мести. – Работа у тебя получается неважно. Смотри, что ты натворил.
– Эту работу я совсем не умею делать, – согласился я и отбросил лопату. – Но я кое-что придумал. Есть другое дело, где не требуется много сноровки. Пойду поговорю со Сфорно.
– Ты мог бы научиться убирать навоз, если тебе хорошенько все объяснят. Попрактикуешься недельки две-три, глядишь и сумеешь, – сухо возразил Странник. – Собери-ка яйца из-под несушек и отнеси их в дом. Вон у двери висит корзина.
А в доме госпожа Сфорно в широком синем платье суетилась на кухне. Она наполняла маслом кувшины, переливая его прозрачной зеленовато-желтой струей из большого кувшина с носиком в маленькие. От ее рук исходил терпкий ореховый аромат оливкового масла. Ее дочь, рыженькая Рахиль, резала на столе хлеб. Она окинула меня с ног до головы серьезным, испытующим взглядом и иронично улыбнулась. Я смущенно улыбнулся в ответ.
– Я… э-э… вот. Принес яйца.
Я протянул корзину Рахили, но госпожа Сфорно быстро заткнула носик и выхватила у меня корзинку. В кухню вприпрыжку вбежала Мириам в розовой ночной сорочке с заплатами. Сорочка была ей великовата, видно было, что она перешла к Мириам после старших сестер. Девочка схватила с тарелки кусок хлеба. Рахиль заворчала и шутливо замахнулась на шалунью. Мотнув по воздуху каштановыми косами, Мириам резко повернулась ко мне, и ее проказливое личико загорелось.
– Доброе утро! – пролепетала она. – Хочешь хлеба? – Она разломила сворованный кусочек и, улыбаясь во весь рот, протянула мне. – Теперь, когда ты живешь с нами, ты по-прежнему блудный убийца?
– Мириам! – дружно воскликнули госпожа Сфорно и Рахиль.
– Ничего, – покраснев, сказал я и замялся под взглядами женщин, потом все же прокашлялся и спросил: – А где можно найти синьора Сфорно?
– Как раз вернулся после утреннего миньяна,[47] – ответил Сфорно, появившись в дверях.
На плечах у него поверх плаща была накинута длинная белая шаль, в нее он, обняв, игриво завернул жену. Она улыбнулась и стала его отталкивать, но он смачно поцеловал ее и только потом выпустил. Чмокнув в щечку Рахиль и дернув за косу Мириам, Сфорно притворно зашатался, когда у него на шее, хохоча, повисла Мириам, вызвав у той новый взрыв смеха.
– Лука принес яйца, – сказала Рахиль.
– Как заботливо, не правда ли? – воскликнул Сфорно.
Он посмотрел на жену, но та сделала вид, что не заметила, и Сфорно с Рахилью со значением переглянулись. Затем он повернулся ко мне и положил руку мне на плечо.
– Как поживаешь, Лука?
– Я придумал, как заработать денег, – сообщил я. – Тогда я смогу отдавать вам и госпоже Сфорно мой заработок.
– Мне хватает лекарского заработка, – ответил Сфорно. – У меня хорошая репутация среди богачей. Они посылают за мной под покровом ночи. Но хорошо платят. Тебе не обязательно давать нам деньги.
Он взял с тарелки кусок хлеба.
– Папа! – заворчала Рахиль. – На завтрак не останется!
– Я всегда работал, – возразил я.
– Так что же ты придумал?
– Город нанимает грузчиков, чтобы увозить трупы. Я тоже могу это делать. Это всякий сумеет, а я не знаю никакого ремесла. Нужна только сила, а у меня ее предостаточно, – сказал я и пожал плечами. – И я никогда не болею. Так что справлюсь.
– Надо научить его читать, – вставила госпожа Сфорно, не глядя на меня.
Я так и ахнул от радости.
– Я смогу читать Данте!
– И ремеслу какому-нибудь нужно выучить, – продолжила она, как будто я ничего и не сказал. – Только так мы освободимся от него.
– Лия моя, до чего ж ты практичная! – Сфорно дотянулся до жены и погладил ее по щеке.
– А пока я могу работать на город, – сказал я.
– Нужно сделать так, чтобы он не притащил нам заразу, – ответила госпожа Сфорно. – А деньги пускай откладывает, чтобы устроить свою жизнь.
– Лия права, зараза распространяется, как пожар, – нахмурился Сфорно. – Тебе придется делать то же, что я делаю после посещения больных, – как следует мыться щелочным мылом и переодеваться, прежде чем войти в дом. Чума может передаваться даже через одежду.
– Я буду так делать, – с рвением отозвался я.
– Я могу научить его читать, – предложила Рахиль.
Сфорно кивнул, но госпожа Сфорно обернулась и погрозила дочери.
– Я так не считаю, – сказала она. – У него будут деньги, чтобы нанять учителя!
– Тогда я пошел, – сказал я, пятясь, и, выйдя из кухни, полетел по коридору, мимо лестницы, где две другие девочки – робкая Сара и младшая Ребекка – играли с куклой.
Выбежав в прихожую, я выскочил за порог и захлопнул за собой тяжелую резную дверь, в которую не осмелился постучать прошлой ночью. Не знаю, что так гнало меня прочь из дома Сфорно. Отчасти причина была в том, как госпожа Сфорно старательно отводила от меня взгляд, как Мириам в объятиях своего отца заливалась смехом. Отчасти в этом виновата была маленькая зеленая змейка, которая, извиваясь, уползла
