– Да ну вас, – Ивану все происходящее стало казаться безумным сном. Он сгреб Петра, водрузил себе на плечо и, подхватив сумку, затопал в сторону жилья.
– Давай его в чулан! – Анна ничуть не удивилась крылатому супругу. – А то проснется, опять к курам полезет.
– Зачем же к курам? – удивился Иван.
– Дурь его туда тянет! – зло ответила Анна. – Технику полета, говорит, изучать. Тоже, птиц нашел! Эх, ну почему ту тарелку дурацкую сюда принесло?! За что мне муки такие? Позорник, гостя не постеснялся.
– А что за тарелка? – Иван вдруг понял, что пока он тащил Петра домой, почти весь хмель выветрился.
– Так по весне было, – начала рассказывать Анна, убедившись, что супруг её лежит на кровати и не пытается убежать. Или улететь. – Зависло прямо над полем, где свеклу сахарную сеяли. Часа два висело, светило вниз таким светом, странным, в пупырышках.
– Как спеклы? – удивился Иван.
– Ну, я ж и говорю, там где свеклу сеяли. – Анна явно была незнакома со всякими терминами из лазерной физики. – Мы уже и в город звонили, чтобы ученых прислали. Никто не приехал. Потом свекла странная выросла. В клеточку. За месяц!
– Как в клеточку? – не понял Иван.
– А вот так! – Хозяйка вышла на секунду и вернулась с корнеплодом в руках. На вид он был обычный.
– И что тут в клеточку? – не понял Иван.
– А вот что! – Анна ловко рубанула ножом, лежавшим на столе, располосовав свеклу на две половинки. Внутри та была действительно в клеточку. Как шахматная доска.
– И что делать с ней – никто не знал, – вздохнула Анна. – Собрали, в кучу свалили, ну, чтобы кто хочет брал. А Буккер взял и почти всю уволок. И стал самогон гнать… Ну, вот и пошло… Сначала всю неделю перьями сорили. Теперь уже сил поубавилось, по выходным только куролесят.
– Так летать что, так и не вышло?
– Да какой летать!!! Эта гадость работать начинает, когда уже на ногах не стоят. Ироды! – Анна сердито посмотрела на дверь, из-за которой раздавался храп мужа. – Нажрался, скотина, а мне утром перья убирать! И толку-то от них – никакого! Хоть бы пух был, а то так, одни маховые. И ничто ведь паразитов не останавливает! От этой гадости на утро даже башка не болит.
– Пробовала? – Иван вдруг представил Анну с крыльями. И покраснел.
– Парамоновна пробовала, – вздохнула женщина, глядя куда-то вдаль.
– Взлетела? – Иван все надеялся.
– Ага, как же. Чуть не утонула! – Анна встрепенулась, как будто очнулась от воспоминаний.
– Чего вдруг тонула?
– Так не крылья у нее выросли, не крылья. За что бабам участь такая?
Наутро голова у Ивана болела. Он сидел на лавочке у стены дома и безучастно наблюдал за хозяйской живностью. А Петр бегал по двору свежий, как огурчик.
– Слышь, Ваня, пойдем покажу, что я приготовил! – кипел он энтузиазмом.
– А? – Иван никак не мог разделить активности Петра и мечтал сейчас только об одном – полежать в тенечке, на берегу речки. Идти и смотреть, что там сделал Петр, не хотелось. – Может, завтра?
– Ой, слушай, а я и не подумал! Тебе же после вчерашнего худо! Ах, я старый дурак! Жди!
Петр исчез из поля зрения. Вернулся минут через двадцать.
– Вот что хорошо – пиво всегда купить можно! Все-таки жить стало лучше, – радостно сообщил он, демонстрируя двухлитровую бутылку пива.
– Хреново жить. – Ивану было нерадостно. – И пить с утра – тоже хреново.
– Так пиво ведь! Это же не пить! – удивился хозяин.
– Да что ты человека мучаешь! – вмешалась в разговор Анна. – Сейчас я ему сыворотки принесу, это не твое пиво мерзкое.
– С каких пор пиво мерзкое? – совсем расстроился Петр.
Анна ушла в дом и через мгновение вернулась с большой алюминиевой кружкой, наполненной мутноватой жидкостью. Иван, не сколько от желания поправить здоровье, а просто чтобы не обижать хозяйку, выпил не слишком аппетитно пахнущее снадобье.
– Сыворотка наутро – лучшее средство, – сообщила Анна, наблюдая за реакцией.
– Точно, – согласился Иван.
Сам же при этом подумал, что, наверное, пиво пошло бы легче.
– Ну, поправляйся, – сказала хозяйка и ушла в дом.
Оттуда немедленно раздался крик – Анна ругмя ругала Петра, который, ирод, опять взялся за свое, да ещё и тащит из дому дочкино приданое.
Резко открылась входная дверь, и на крыльцо, как побитая собака, выскочил Петр.
