лесной подстилке, окруженные живым бруствером из пугливо вздрагивающих животных. Впрочем, Касильда попробовала было шепотом протестовать против таких жестоких оборонительных мер: «…укрываться от пуль этих презренных подонков за телами благородных животных? Никогда!..» – но стоило ей чуть приподнять голову, как из-за далекого трухлявого пня раздался сухой щелчок, и дорожная шляпка девушки слетела прямо на капюшон падре, пробитая навылет свинцовым шариком примерно тридцатого калибра.
– Извини, сестренка, но, по-моему, ты ведешь себя как институтка! – процедил дон Росендо, сильным рывком уложив Касильду рядом с собой. – Возьми он на полдюйма ниже, и падре пришлось бы посвятить теме благородства всю твою надгробную проповедь…
– С некоторых пор у меня возникли сильные сомнения как в том, что мне когда-либо еще доведется взойти на кафедру, так и в том, что вы насладитесь перлами моего красноречия, – пробормотал падре, осторожно извлекая короткий винтовочный обрез из дорожной сумы смирно лежащего на боку Микеле. За время странствий со своим неустрашимым хозяином ослик, по-видимому, настолько проникся слепой верой в божий промысел, что не вздрогнул даже тогда, когда пуля, метившая в падре, пробила седельный ремень и увязла в конском волосе, которым было набито потертое седло.
Вслед за этим выстрелы сухо захлопали со всех сторон, и одна из пуль даже вырвала клок шерсти из шеи мула, оставив на его шкуре длинную кровоточащую ссадину. Осажденные отстреливались почти наугад, и даже если их выстрелы не достигали окончательной цели, то все же удерживали нападавших на почтительном, трудном для точного прицельного выстрела расстоянии. Пару раз, впрочем, из сизого порохового марева между эвкалиптовыми стволами доносились приглушенные стоны и проклятия, но треск револьверной и ружейной пальбы так быстро поглощал эти звуки, что дон Росендо, дабы не слишком обольщаться радужными перспективами, предпочитал относить их на счет слуховой галлюцинации.
Вскоре после начала ожесточенной перепалки пороховой дым так плотно заволок все поле этого маленького сражения, что выстрелы прекратились как с той, так и с другой стороны. Возникла короткая передышка, во время которой в голове дона Росендо внезапно вспыхнула идея довольно рискованного маневра. Пользуясь тем, что дым все же не мешал осажденным общаться, он потянул падре за рукав сутаны, тронул за плечо Касильду и знаками приказал им обоим следовать за собой. Те безмолвно повиновались и, когда дон Росендо возложил свою шляпу поверх лошадиного седла, а сам ползком устремился в узкий проход между лошадиными крупами, двинулись за ним. Вскоре все трое оказались среди густо задымленного леса, продолжавшего хранить враждебное настороженное молчание. Впрочем, по мере того как путники скользили среди едва различимых деревьев, дым рассеивался, отчего положение становилось все более и более тревожным. Один раз перед доном Росендо даже возник размытый человеческий силуэт, спросивший приглушенным голосом:
– Марко, это ты?..
– Я, – буркнул дон Росендо, шагнув вперед и с силой ударив костяшками пальцев по острому, заросшему недельной щетиной кадыку бандита. Тот вытаращил глаза и раскрыл рот, пытаясь то ли крикнуть, то ли глотнуть воздуха, но молодой человек быстро прижал ладонь к его подбородку, приложил вторую ладонь к затылку и так резко свернул на сторону его голову, что в воздухе раздался сухой хруст шейных позвонков и бездыханное тело бандита мешком осело на лесную постилку.
Глава 9
– Чистая работа, – вдруг услышал он одобрительный шепот где-то совсем рядом с собой.
Дон Росендо вздрогнул, выхватил кинжал и готов был уже кинуться к ближайшему дереву, за которым, по его догадке, должен был скрываться невидимый ценитель его ратного подвига, но едва он сделал шаг, как из-за ствола высунулась рука в черной кожаной перчатке, а вслед за ней показалась знакомая маска с широко расставленными глазными прорезями.
– Зорро! – шепотом воскликнули сразу три голоса.
– Тс-с! – незнакомец лукаво усмехнулся и, приложив палец к густым усам, быстро оглянулся по сторонам. – Идите за мной, я выведу вас из этой разбойничьей ловушки!
С этими словами он вышел из-за дерева и, жестом пригласив путников следовать за собой, пошел вперед легкими быстрыми шагами. И тут дон Росендо вновь почувствовал, как помимо своей воли он подпадает если не под обаяние, то под некую беспрекословную власть этого человека. Впрочем, что-то в его душе попыталось воспротивиться такому слепому повиновению, но когда незаметно подошедший падре коснулся рукой его плеча и чуть слышно шепнул: «Смири гордыню, сын мой!» – дон Росендо откинул последние колебания и осторожными шагами двинулся вслед за таинственным спасителем.
Некоторое время все четверо скользили в млечной, чуть подкисленной пороховой гарью пелене, а когда дон Росендо заметил, что воздух вокруг значительно просветлел и очистился, незнакомец остановился и молча поднял руку в черной перчатке. Путники встали как вкопанные и стали прислушиваться, невольно направляя все свое внимание в ту сторону, где остались жеребец, мул и ослик. Сперва там все было тихо, но по мере того, как дым между деревьями рассеивался, в тишине стали вразнобой щелкать взводимые курки. Было очевидно, что разбойники ждали момента, когда видимость восстановится, чтобы вновь открыть беспорядочную пальбу по окруженным путникам. Вероятность того, что на этот раз большая часть свинца достанется ни в чем не повинным животным, была столь велика, что дон Росендо без колебаний обернулся назад и мгновенным движением выхватил из-за пояса сразу оба своих револьвера. Падре и Касильда тут же последовали его примеру и, вооружившись, собрались разойтись в разные стороны, чтобы частой пальбой создать у нападавших впечатление, что те сами попали в ловушку и их вот-вот окружат со всех сторон. Маневр был рискованный, но внезапность и решительность действий до некоторой степени обещали ему успех.
Но и тут путешественники были остановлены вмешательством их таинственного спасителя. Не успели дон Росендо и его спутники тронуться с места, как Зорро вновь очутился перед ними и жестом заставил всех троих застыть на месте.
– Но позвольте, сеньор!.. – сердито прошептал дон Росендо, указывая в сторону бандитов стволами обоих револьверов.
Но Зорро лишь молча улыбнулся и, отрицательно покачав головой, выбросил перед собой широко раскрытые ладони. Дон Росендо не заметил, когда незнакомец успел сбросить перчатки, но вмиг ощутил, что каждая линия, каждая морщинка этих рук словно испускают невидимые лучи, вгоняющие его тело в некое подобие столбняка. При этом его сознание продолжало работать абсолютно четко: глаза фиксировали малейшие перемещения человеческих силуэтов между эвкалиптовыми стволами, а уши различали уже не только щелчки револьверных курков, но даже разделяли невнятные реплики бандитов на отдельные слова.
– Подходи ближе, Билл, я тебя прикрою… – чуть слышно рокотало вдалеке.
– Нашел дурака лоб подставлять… – шелестел в ответ легкий ветерок.
