посадил на его холку Касильду-Арлекина. Следом за сестрой в седле очутился дон Росендо, сам Зорро вскочил на круп и, отбиваясь от кинжальных и шпажных выпадов, пустил жеребца крупным галопом. Площадка тут же осталась позади, обступившие ее разряженные зеваки раздались в стороны, а дон Росендо и Касильда едва успели пригнуть головы, когда Торнадо – а это был, разумеется, он – устремился в одну из обрамленных цветочными арками галерей. Скорость, с которой жеребец понесся в сторону конюшни, оказалась отнюдь не лишней; хотя нападавшие отстали, из боковых беседок вслед беглецам порой-таки щелкали запоздалые выстрелы.
В конюшне дон Росендо и Касильда отыскали своих лошадей, и пока разбуженные выстрелами конюхи пытались сообразить, не подобрались ли к ним воспользовавшиеся праздничной суматохой конокрады, брат и сестра были уже в седлах. Зорро поджидал их на выходе, а когда вся троица подскакала к воротам, его могучий Торнадо во мгновение ока успокоил двух не в меру ретивых стражников ударами крепких копыт.
– Вас с сестрой, разумеется, вычислят, – проговорил Зорро, когда беглецы вылетели на дорогу и оказались уже в таком отдалении от ранчо, что смогли перевести лошадей на неторопливую рысь. – Кроме того, – продолжал он ровным бесстрастным голосом, – вас могут заподозрить не только в знакомстве со мной, но и в предварительном сговоре с целью ограбления, а то и убийства хозяина ранчо сеньора Манеко Уриарте!
– Где доказательства? – нетерпеливо перебил дон Росендо.
– Нас видела вместе добрая сотня народу, – сказал Зорро, – и если вы сейчас сидите на спине собственной лошади, то конюхи дона Манеко без труда определят и донесут своему хозяину, в какие костюмы были одеты всадники исчезнувших из конюшни лошадей. К утру все костюмы и маски будут сброшены, а когда гости начнут разъезжаться по домам, сам дон Манеко без труда поймет, кто из них первым покинул его гостеприимные апартаменты!
– Но прием был действительно роскошный, надо отдать сеньору должное, – вступила в беседу дотоле молчавшая Касильда.
– Дон Манеко всегда умел соразмерять цели и средства, – загадочно усмехнулся в ответ Зорро, – так что держитесь настороже, не исключено, что шериф не только заготовил постановление о вашем аресте, но и собственноручно сочинил протокол первого допроса!
– НО на каком основании?! – вспылил дон Росендо.
– О, вы еще не знакомы с местными нравами! – вздохнул в ответ Зорро. – Был бы человек, а дело всегда найдется – так говорят здесь дон Манеко, шериф и им подобные!.. За каждым что-то водится, иначе просто не бывает, потому что не может быть никогда!
– Но как же факты? – воскликнул дон Росендо. – Ведь в каждом случае должны быть хоть какие-то доказательства!
– О фактах не беспокойтесь, – небрежно бросил Зорро, – за ними дело не станет! Тем более что первый параграф неписаного судебного устава, составленного, как вы понимаете, тем же доном Манеко, гласит: если факты не согласуются с выдвинутым обвинением – тем хуже для фактов!
– Но когда этот устав пытаются применить на практике, появляется благородный Зорро и восстанавливает попранную справедливость? – спросила Касильда, искоса поглядывая на черного всадника.
– Я полагаю, вы преувеличиваете значение этого персонажа, – сказал Зорро таким тоном, словно речь шла о каком-то постороннем сеньоре, – он такой же человек, как и все прочие. Дело не в самом Зорро, и даже не в тех случаях, когда ему действительно удалось оказаться в нужном месте в нужное время…
– А в чем же? – быстро перебил дон Росендо, чей слух мгновенно уловил знакомую, уже где-то слышанную формулу: время и место. Теперь он уже почти не сомневался, что под черной маской скрывается не кто иной, как дон Диего де ла Вега, но «условия игры», как он тут же назвал про себя сложившиеся между ними отношения, не позволяли ему в открытую заявить о своей догадке.
– В чем? – задумчиво переспросил Зорро. – Быть может, в том, что Зорро как бы есть и его одновременно нет, в том, что Зорро не столько человек – человека можно убить, захватить в плен, сорвать маску, предать суду, – сколько идея. В том, что Зорро может стать каждый, для кого такие слова, как «справедливость», «честь», «благородство», – не пустые звуки. Все остальное: маска, плащ, конь – это мишура, маскарад, доступные каждому! Вспомните хотя бы нынешний карнавал: кем только не вырядились наши почтенные сеньоры и сеньориты, лишь бы выскочить из своей до смерти надоевшей шкуры!
– Тем не менее никто из них не осмелился принять обличье благородного Зорро! – усмехнулась Касильда.
– Этот образ слишком ко многому обязывает, – возразил собеседник. – А кто захочет принять на себя столь суровые обязательства…
– Вечные скитания, одиночество, обет безбрачия, – вкрадчиво и как бы невзначай продолжил дон Росендо.
– Умеющий вместить да вместит, как говорит наш почтенный падре!
С этими словами Зорро придержал коня, а когда дон Росендо и Касильда остановились, чтобы поинтересоваться, в чем дело, черный всадник внезапно поднял своего Торнадо на дыбы, развернул его в сторону обочины и, одним прыжком преодолев темный ряд раскинувших листья агав, растворился в ночной тьме.
Остаток пути брат и сестра проделали в молчании. При этом каждый как бы продолжал прерванный исчезновением Зорро разговор, но произносить что-либо вслух было рискованно, ибо беседа, раз начавшись, неизбежно должна была свернуть на опасную тему: кто такой Зорро? Что он значит для каждого из них? Но ни дон Росендо, ни Касильда не были готовы к ответам на эти вопросы.
Вернувшись на ранчо, брат и сестра пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим спальням, так и не решившись обменяться мнениями относительно таинственного незнакомца. Он остался «незнакомцем» по правилам сложившейся между ними игры, и нужно было какое-то из ряда вон выходящее обстоятельство, чтобы вслух, в глаза сказать дону Диего: «Я знаю, вы и есть Зорро!» Не без риска, разумеется, нарваться на насмешливый ответ: «Я?.. Вы шутите! Что общего может быть у меня с этим площадным шутом? Нет, избавьте меня от этих недостойных подозрений, прошу вас!..» И что прикажете на это отвечать? Ссылаться на сходство глаз?.. Голоса?.. На повторенную фразу «время и место», которая с равным успехом могла принадлежать любому мало-мальски образованному кабальеро?..
– Нет, так мы ничего не добьемся, – бормотал дон Росендо, накрывая жестяным колпачком чуть
