основном малоимущих граждан. Не смей банку варенья провезти от бабушки из-за кордона! Ничего не смей. А потом выяснилось, что для сытой жизни чиновникам совсем не нужна ни экономика, ни промышленность – ничего. Спекулируя чужой нефтью, собственным зерном и ресурсами, власть имущие вполне обеспечивают себя и куском хлеба с икрой, и хаткой на Гавайях.
А народ… Ну, если милиции в стране больше, чем армии, то никуда он не денется и не пикнет. А ведь могло бы быть все по-другому. И еще может быть. Только придется устроить некоторую перетряску в стране. Но требуется не комедийная шоковая терапия, а простое наведение порядка.
– Вы что, хотите пересмотреть результаты приватизации? – вдруг возник президент. – Позабирать у людей квартиры и гаражи? Или, может, конституцию переделать? Это незаконно!
– Я думаю, любой вор, у которого попытаются краденое отнять или в тюрьму посадить, скажет то же самое. А что касается вашей конституции, то как ее приняли – так и отменят. Я могу хоть сейчас найти не триста, а пятьсот человек, которые проголосуют против этой конституции.
– Но они же не депутаты! – не унимался президент.
– А кто сказал, что депутат, не облеченный правом принятия конституции, чем-то отличается от простого гражданина? У кого вы спросили, принимая свою конституцию?
– Это демагогия! Маемо то, шо маемо! – патетично заявил Петров и покинул студию.
Глава двадцатая пятая
Шакваидзе никогда не доверял телефонам с кнопочным набором. Он сидел в своем кабинете и непрерывно набирал длинный международный номер. Связь с Москвой, как всегда, была плохая, а пользоваться президентским каналом не хотелось. Наконец прерывистая нота «ля» оповестила о том, что он дозвонился.
– Алло, – вяло отозвался хрипловатый голос на другом конце провода.
– Привет, Рюма, узнал?
– А, Андрей Магрибович! – оживился Рюма. – А говорят, вы в Киев переселились, президентов тамошних опекать.
– Мало ли что говорят. Тема есть.
– Это зависит. Работой завален я совсем. Вот надо антивирус ломануть новый. Сам Касперский просит. – Рюма был откровенен с Шакваидзе.
– Тут не вируса ломать. Тут совсем серьезное дело. По-моему, кто-то получил доступ к глобальной системе ЦРУ или что-то подобное. Мне нужен человек, который сможет сделать то же самое.
– Ну, Аладдин, ты даешь. – Рюма назвал Шакваидзе старым фидошным ником. Это могли себе позволить немногие. – Знаю я такие ломы. Меня на второй день друзья из Вашингтона, 20605, под белы рученьки возьмут. Вашей Лубянке там делать нечего.
– У цэрэушников индекс 20505, у тебя склероз от безделья. А если статус тебе на уровне президентской защиты дам?
– Президента чего?
– А чего хочешь, хоть Украины, хоть России.
– Ну, ты мутишь! У России нет президента.
– Не цепляйся к мелочам, ты прекрасно понимаешь.
– Ща, пиво принесу, – задумался Рюма.
– Бабки какие? – хрупнув, открывая банку, спросил он.
– А вот бабок – никаких. Единственное, я могу предположить, что как побочный результат ты получишь неограниченный доступ к любой базе данных.
– Вот этого не надо! Не надо мне таких доступов. Меньше знаешь – дольше живешь. Ты мне сумму назови, а в базы я не ходок. Пусть себе ваши президенты их разбирают. Так сколько?
– Двести…
– Баксов?
– Ну не гвн же!
– Ты меня на такую мелочь хочешь взять? Ты, наверное, знаешь, что я уже год как меньше, чем за штуку, не берусь ничего хачить.
– Ты, Рюма, хоть и спец-хакер, но нетерпеливый. Ты не дослушал и дергаешься. Двести не долларов, а…
– Ты сейчас скажешь двести штук? Ну, давай, давай! Я жду этих слов с пятницы, – заёрничал Рюма.
– Повторяю – ты нетерпелив, а это не делает тебе чести. Двести миллионов, если ты найдешь мне, кто и как получил этот доступ. И дашь мне такой же.
В трубке засопело и захрюкало. Потом совсем охрипший голос произнес:
– Заходи.
– Жди. Время полета сорок минут. От Домодедова – вертолетом.
Рюма был счастлив. Особенно когда ему домой в течение часа протянули волокно и привезли такое железо, какого еще ни у кого в столице не было. С работой было сложнее. Но сегодняшний визит Шакваидзе его особо не пугал. Рюму вообще мало что в жизни пугало после того, как на украденном у брата мотоцикле он не вписался в поворот. Было тогда Рюме восемь лет. С тех пор он привык жить в кресле с колесами, был весел и никогда не страдал мизантропией.
– А, Аладдин, заходи! Тут интересные вещи происходят! Вот, смотри. Я нашел, что в базах данных ваших незалежных ведомств внешне ничего странного не происходило. Как будто. Любой запрос на поиск должен авторизироваться логином и динамическим паролем.
– Это как? – не понял Шакваидзе. – Ты же знаешь, я, по сути, ламер в ваших сетях. Что такое динамический пароль?
– А! Это хохлы придумали!
– Вот только не надо мне твоего великодержавного шовинизма! Что же за страна такая Россия, чуть что – всех под себя подгрести норовите.
– А ты небось уже и по-украински заговорил? Тоже мне казак.
– Ладно, проехали. Короче, объясни нормально.
– На самом деле, – продолжил Рюма, – нет у них фиксированного пароля. Каждому пользователю выдается штука – типа калькулятора, в ней прошивка своя для каждого юзера. И выдает эта фиговина пароль всякий раз новый. Но только тот, который воспринимает база данных в данный момент и с данным логином. И даже после запроса в базу для получения результата надо повторно логиниться. В общем – не просто поломать, если только калькулятор не стырить. А его выносить нельзя. Его при входе к терминалу получают у дежурного. Такая вот многократная защита.
– И что – больше возможностей нет?
– Ну почему, – удивился Рюма, – я-то вхожу спокойно.
– Ну да, как супервайзер, сравнил.
– Но хитрость совсем не в том. Каждая транзакция без подробностей запроса отмечается в логе, чтобы потом можно было без суеты проверить, кто и что смотрел в этих базах данных.
– Ну и шо?
– Шо-шо! Нахватался ты там в своей Хох… У себя на Украине.
– Правильно говорить не на Украине, а в Украине, – возразил Шакваидзе, – иначе получается оскорбление национального достоинства!
– По-моему, у них это достоинство больное или не там находится, если их такое оскорбляет.
– Да перестань ты, Рюма, цепляться. Все это стеб. Там такие же люди, как и здесь, живут.
– Ага, как же! В Киеве вон слова по-русски на улице не услышишь и не скажешь!
– Ты что? Белены объелся, где ты такое слышал?
– А я по кабелю первый канал киевский смотрю иногда – и вижу! Как интервью на улицах берут, как новости передают. Они даже рекламу нашу с субтитрами пускают!
– А ты не смотри гадость! На сарае знаешь что написано? А внутри – дрова лежат. Забыл, на что пропаганда совковая способна? Короче, эти темы не поднимаем больше! Нормальные люди ни тут, ни там о политике не спорят!
– А зря… Ну ладно, значит, неувязочка там есть одна с логами. – Рюма потихоньку подводил разговор к своему триумфу.
