нем до Фобоса — спутника Марса. Здесь космический корабль должен был остаться, а его экипаж на маленькой ракете совершить посадку на поверхности Марса.
Такой путь был наиболее экономичным и удобным.
Преимущества полета с пересадкой особенно сильно должны были сказаться при возвращении на Землю. Чтобы преодолеть поле тяготения Марса, нужно развить скорость более 5 километров в секунду, а на маленьком Фобосе, имеющем только 16 километров в поперечнике, притяжение настолько слабо, что человек, совершивший энергичный прыжок, мог бы улететь в межпланетное пространство. Поэтому взлет тяжелой космической ракеты с Фобоса куда проще, нежели подъем с поверхности Марса, и дает огромную экономию топлива.
Уже через два месяца после решения правительства подробный план высадки на Марс был готов. Решено было использовать большую ракету, одну из трех, изготовленных в свое время для полета на Венеру. Первая из них совершила это удивительное путешествие и возвратилась на Землю, но в укороченном виде, так как несколько ее секций астронавты вынуждены были оставить на Венере, чтобы облегчить свой корабль перед вылетом в обратный путь.
Другая ракета была послана вдогонку за первой, когда поступило сообщение, что астронавты, высадившиеся на Венере, потерпели аварию и оказались без горючего. Эта ракета вернулась обратно, так и не опустившись на Венеру, потому что группа академика Яхонтова сумела самостоятельно обеспечить себя топливом. Третий экземпляр модели «КР-115» в дальних полетах не участвовал и был законсервирован. При осмотре он оказался в хорошем состоянии, но для новой экспедиции нуждался в ряде существенных переделок.
Таким образом, согласно разработанному плану космический корабль должен был отправиться с искусственного спутника Земли; здесь необходимая начальная скорость вместо 11, 2 составляла всего 2, 9 километра в секунду. Расход топлива уменьшался во много раз. Кроме того, можно было использовать скорость орбитального движения спутника вокруг Земли.
Марс по отношению к Земле является внешней планетой, поэтому при полете к нему скорости Земли, искусственного спутника и космической ракеты суммируются. Это весьма важно, так как, удаляясь от центра солнечной системы к ее периферии, ракета должна преодолевать силу притяжения огромной массы Солнца. Наоборот, при возвращении с Марса на Землю следовало взлететь против движения планеты по орбите, чтобы таким путем погасить часть приобретенной скорости и заставить космический корабль как бы падать на Солнце с расчетом встретить Землю в определенной точке пространства.
Космический корабль мог принять на борт шесть пассажиров и все необходимое для их жизни в течение четырех лет. Так как было ясно, что на Марсе есть разумные обитатели, транспортных средств решили не брать, экономя место для других грузов.
Большие споры вызвал вопрос о том, надо ли брать грузы, предназначенные для марсиан, или рассматривать первый полет как чисто разведочный. Мнения на этот счет разошлись, потому что никто не знал достоверно, в чем нуждаются марсиане, какие драматические обстоятельства заставили их подать сигнал бедствия. После жарких споров победил Паршин. Он предложил доставить на Марс оборудование для постройки энергетического атомного реактора средней мощности, чтобы в случае необходимости научить марсиан применять атомную энергию.
Эта мысль сначала показалась всем наивной и смешной. В самом деле, как можно было серьезно думать о современной ядерной энергетике для планеты, где самое существование разумных существ у многих вызывало сомнение.
Но Сергей Васильевич был глубоко убежден, что именно энергия атомного ядра — ключ к преобразованиям космического масштаба.
— Одно из двух, — говорил он, — либо мы организуем полет на Марс, чтобы оказать помощь, тогда нельзя отправляться с пустыми руками, либо мы собираемся просто послать туристов поглядеть, что там происходит. Тогда незачем и огород городить. Tertiam non datur — третьего не надо…
Безупречная логика почтенного профессора, а может быть, и его красноречие сыграли свою роль: атомное горючее и регулирующие стержни были погружены на ракету.
…Несмотря на солидный возраст, Виктор Петрович Яхонтов был полон энергии. Способность увлекаться и с головой уходить в порученное дело составляла характерную черту этого человека. Его целиком захватила подготовка полета на Марс.
Пока речь шла о чисто технических деталях, он увлеченно обсуждал с сотрудниками института вопрос о наилучшей трассе полета, сроках, количестве горючего, планировке и оснащении ракеты, необходимых запасах кислорода, воды, пищи и прочих подробностях будущей жизни в ракете и на поверхности Марса. Наконец все было продумано, приведено в стройный вид и изложено в докладной записке на имя президента Академии наук. Настал час, когда Яхонтов должен был подготовить предложения о персональном составе участников экспедиции.
В космические рейсы можно посылать людей только по очень строгому отбору, всесторонне и глубоко изучив их индивидуальные особенности. Ведь космонавты покидают семью, родину и свою планету на долгий срок. Их ожидают исключительные трудности, опасности и лишения. Требуется редкая физическая выносливость и тренировка, огромная сила воли, способность не терять присутствия духа и уверенности в успехе при самых трудных обстоятельствах. Весьма важна и крепкая внутренняя сплоченность коллектива, взаимное уважение, подлинная дружба, благородная способность к самопожертвованию, готовность идти на риск ради товарища.
Большие требования предъявляются и к уровню специальных знаний, культуре и практическим навыкам космических путешественников. Экипаж межпланетного корабля невелик, а задачи, стоящие перед ним, многогранны к сложны. Узкие, ограниченные специалисты здесь не годятся. Желательно, чтобы каждый участник полета совмещал в себе знания нескольких ученых или инженеров и обладал к тому же умелыми руками, способными к любому труду.
«Да! Нелегко, очень нелегко подобрать подходящих людей для полета на другую планету», — думал Виктор Петрович, расхаживая по кабинету.
Стенографистка молча ожидала.
— Пишите, — начал наконец Яхонтов. — Что касается личного состава экспедиции, то обязанности командира корабля и непосредственное управление им при взлете, посадке и маневрировании следует поручить Владимиру Ивановичу Одинцову, весьма опытному космическому пилоту, неоднократно проверенному на практической работе. В состав участников, безусловно, необходимо включить и товарища Ли Сяо-ши — китайского астронома и астрофизика, который настаивает на участии в полете, чтобы лично проверить данные собственных наблюдений. Поставьте точку!
Яхонтов сделал большую паузу, потом продолжал:
— На мой взгляд, нельзя обойтись и без профессора Сергея Васильевича Паршина — доктора технических наук, лучшего специалиста Института по ядерной энергетике. Еще недавно он был активным противником теории о существовании на Марсе разумной жизни. Теперь Паршин изменил свои взгляды и желает принять участие в экспедиции. Он потерял жену и единственного сына, сейчас одинок и может надолго покинуть Москву, не заботясь о семье… Последнюю фразу прошу не писать, — поправился Виктор Петрович. — Для изучения природных ресурсов Марса и истории его геологического развития можно рекомендовать кандидата геологических наук Наталью Васильевну Одинцову, тоже имеющую опыт работы на Венере. Точка. Сколько у нас получилось?
— Пока четверо, — ответила стенографистка.
— Так! А нам нужны шестеро. Ну ладно, проявим некоторую нескромность и заявим о себе самом… Пишите. Я позволяю себе ходатайствовать перед президиумом Академии наук и правительством о разрешении и мне принять участие в полете. Полагаю, что практический опыт, полученный мною во время прошлой экспедиции на Венеру, будет полезен и в этот раз… Написали?
— Да, Виктор Петрович.
— Не очень самоуверенно получилось?
— Что вы, вполне скромно. Тем более не с первых строк, а в конце…
— Хорошо! Быть по сему, пускай ругают, если заслуживаю. Теперь, значит, пятеро?
— Да, пять.
— Пять! А шестой?
