Том 5. Путь к большевизму

Дмитрий Андреевич Фурманов Собрание сочинений Том 5. Путь к большевизму

Предисловие

В предисловии к первому изданию книги тов. Фурманова «Путь к большевизму» Г. Лелевич писал:

«Прежде всего — это первоклассный исторический источник. Перед читателем развертывается яркая картина 1917–1918 гг. в Иваново-Вознесенске. Октябрьские события в этом рабочем центре уже нашли себе освещение в статьях И. Фиргера („Красная летопись“, № 6), Ф. Н. Самойлова („Пролетарская Революция“, № 10 за 19 24 г.) и, наконец, самого Фурманова („Пролетарская Революция“, № 10 за 1922 г.). Но, во-первых, эти статьи охватывают значительно меньший хронологический отрезок. Во-вторых, они крайне невелики по размерам. В-третьих, — и это самое главное, — они в большинстве написаны значительно позднее, на основании сохранившихся в голове воспоминаний. Между тем, настоящая книга Фурманова представляет собой подробные записи, сделанные автором в те самые дни, когда происходили описываемые события.

Это, вообще, если не единственный, то крайне редкий случай. Невозможно представить себе, как умудрялся Фурманов, без отдыха варившийся в революционном котле, систематически фиксировать в те дни и внешние факты, и связанные с ними переживания и размышления. Если есть еще такие дневники активных деятелей революции 1917 г., то, во всяком случае, их чрезвычайно мало.

Дневник Фурманова отражает все характерные моменты, все этапы и отличительные черты февральско-октябрьской эпохи. Перед нами встает хмельный угар марта 1917 г. с видимостью „общенационального подъема“, с не обнажившимися еще классовыми противоречиями, с дружескими совещаниями купцов и рабочих, офицеров и солдат. А в мае уже местные революционные органы оказываются вынужденными, по требованию рабочих, арестовать крупнейших местных капиталистов. Так быстро рассеялся туман „единения классов“. Фурманов рисует постепенное пробуждение рабочей массы к активной политической жизни, дает почувствовать нарастание революционного шквала. Мелькает корниловщина. Разражается Октябрьская гроза.

Обстановка и ход Октябрьских событий переданы в дневнике с несравненной красочностью. Чего стоит замечательная картина работы телефонной станции во время саботажнической забастовки почтовиков!

Дневник дает много характерного материала по одному из важнейших вопросов истории — экономической политике советского государства. Как известно, после Октябрьского захвата власти, Ленин и с ним большинство большевистской партии наметили экономическую политику, в основном предвосхищавшую нэп. Бешеное сопротивление капиталистов, саботаж интеллигенции, белогвардейские заговоры, восстания, наступления, наконец, интервенция — принудили отказаться от этой политики и перейти к методам всеобщей национализации, привели к хозяйственной системе, известной под именем „военного коммунизма“. Как прекрасно разъяснил Ленин в одной из речей осени 1921 г., русская буржуазия, естественно, не пожелала подчиниться советскому государству или договариваться с ним, прежде чем убедилась, что захват власти пролетариатом — непреодолимый факт. Эта вынужденность перехода к политике решительной и широкой национализации подтверждается множеством фактов, приведенных в дневнике Фурманова. Вообще картина после-октябрьского саботажа предпринимателей и ответной национализации фабрик в Иваново-Вознесенском районе — одна из интереснейших страниц не только в книге Фурманова, но и во всей нашей исторической литературе.

Чрезвычайно характерно описание развертывания работы отдела народного образования в обстановке саботажа учительства и катастрофического недостатка культурных сил. Важны беглые зарисовки деятельности Фрунзе в Иваново-Вознесенске».

Однако, помимо того, что книга тов. Фурманова является первоклассным историческим источником, помимо того, что она имеет большую социально-психологическую ценность (оценка Лелевича, которой я ниже коснусь), помимо этого у нее есть еще одно достоинство, позволяющее перенести ее из разряда источников и документов в разряд высокосознательной умственной деятельности, имеющей совершенно самостоятельное значение.

Я затрудняюсь, по линии какого жанра занести это произведение, — будучи по характеру своему мемуарным, оно идет по средней линии между литературой политической и художественной, но по самому характеру своего воздействия оно осуществляет задания и первого и второго рода.

Ленин, говоря о Толстом, сказал замечательные слова о том, что реализм состоит в срывании всех и всяческих масок. Именно такую функцию выполняет книга тов. Фурманова. Она показывает, как создавались те учреждения и организации), к которым мы привыкли, и которые начинаем считать чем-то обыденным, само собою разумеющимся. Она показывает нам, как с боем «на концах штыков» входили в мир те идеи, которые стали господствующей доктриной в Советском Союзе. Она показывает, как материализовалась идея диктатуры пролетариата, с какими трудностями, исканиями, ошибками складывалась советская система. Всякий, прочитавший эту книгу, — по-новому, свежее будет чувствовать сущность наших учреждений, она дает ощущение необычности советского общественного порядка по отношению ко всей истории человечества.

Значение книги тов. Фурманова в том, что она за обыденными представлениями о революции вскрывает ее глубокую сущность. Но может явиться естественный вопрос: а почему же мешают эти обыденные представления? В том то и дело, что мешать они могут. Шкловский однажды пошутил: «бытие определяет сознание, как говорит современная русская пословица» и этими словами дал прекрасный пример всей вредности обывательских суждений о революции. Сотни таких вот несомненно порожденных революцией и несомненно правильных сентенций распространены в нашем обществе. Для обывателя они из конечных формул, результатов сознательных мыслительных процессов, превратились в современные поговорки, которыми обыватель пытается отделаться от революции. Да только ли обыватель! Партийная оппозиция дала нам немало примеров того, как люди, мыслящие такими вот схематическими, упрощенными, сплошными «марксистскими поговорками», пытаются пришить их к сложному и противоречивому развитию социалистической революции, перестают понимать ее, теряют власть над процессами, происходящими в обществе; из авангардных людей класса, перестраивающего действительность, превращаются в упадочников, плетущихся за историческим развитием, и в конечном итоге — начинают представительствовать враждебные пролетариату слои.

Вот почему перед каждым революционером, перед каждым рабочим и крестьянином, стремящимся строить социализм и сознательно бороться за него, стоит задача преодоления житейских обывательских представлений о революции. А ведь миновало уже десятилетие революции и вырастают поколения, для которых бытовой предпосылкой является: советская конституция, наше законодательство, определенное соотношение коммунистической партии, профсоюзов и органов соввласти, для которых социализм это «нечто хорошее», капитализм — «нечто плохое».

Говорить не приходится, что все это — производное от успехов революции и предпосылки ее победы. Но переходя из одной стадии в другую, социалистическая революция делается все противоречивее и сложнее. Не замеченное Лелевичем значение книги тов. Фурманова состоит в том, что она помогает нам в срывании всех и всяческих обывательских масок с нашей революционной действительности, в раскрытии ее подлинной глубокой сущности.

И по мере того как революция будет во времени отодвигаться, эта книга будет для новых поколений приобретать все большее и большее значение, даже и после того как ее богатейший историко-фактический материал, будет исчерпан в истории Октября. Любопытно также то содержание, которое вкладывает Лелевич в признание социально-психологической ценности книги:

«Словом, исключительная фактическая ценность дневника не подлежит сомнению. Но еще значительнее его социально-психологическая ценность. С