— Да ладно, ты же свой парень, — сказал он. — Почему бы тебе не принять ванну здесь? У нас тут своя баня. Я позову слугу, и он проводит тебя.
Своя баня — это настоящая роскошь. В домах простолюдинов, к которым относился и бакалейщик, бань не имелось. Все домочадцы ходили в общественные, платя за пользование ими несколько сен.
Акинари позвал слугу. Все тот же беззубый раздвинул ширму и просунул голову.
— Отведи этого самурая в баню, — приказал хозяин.
Кадзэ решил воспользоваться предложением. Почему бы и нет?
— Спасибо, — поблагодарил он.
— Какие пустяки! — впервые за все время разговора улыбнулся Акинари и махнул рукой. — Я же сказал, что ты свой парень. Мне нужны такие сильные люди. У меня на службе состоит более дюжины человек, однако Нобу говорит, что ты — это нечто особенное. Если захочешь поработать на меня, только скажи. Кстати, а как тебя зовут?
— Мацуяма Кадзэ.
Выражение лица Акинари не изменилось, однако Кадзэ показалось, что глаза хозяина притона сверкнули так, будто он услышал очень и очень знакомое имя. И все-таки трудно судить, что на уме у такого человека. Кадзэ не стал размышлять на эту тему и последовал за слугой.
Поверхность воды походила на черное зеркало. Свет двух бумажных фонарей отражался в водной глади. Клубы пара, исходящие от офуро, большого сооружения высотой почти в человеческий рост, наполненного горячей водой, поднимались вверх, исчезая в темноте.
Большинство бань строилось с одной открытой стороной, особенно если поблизости находился сад или открывался живописный вид на природу. Однако эта представляла собой полностью закрытое помещение, которое находилось в задней части игорного притона. Угрюмый слуга-банщик сидел на небольшом табурете. Когда вошли Кадзэ и беззубый, он поднял голову и кивнул, не очень удивившись при виде постороннего. Мацуяма подумал, что игроки часто моются здесь. Поскольку они пропадают тут целыми днями, то освежающая ванна, которая бодрит и повышает настроение, им не помешает.
Немногословный банщик помог Кадзэ раздеться, аккуратно положив снятое самураем кимоно на соседнюю табуретку. Потом он пригласил Мацуяму присесть на свое место и начал тереть его мочалкой. После этого слуга взял деревянное ведро с ручкой и, зачерпнув воду из офуро, стал обливать Кадзэ. По обычаю, человек должен чистым войти в ванну. Никаких труб здесь нет. Офуро наполняется вручную. Вода льется через щели в досках и орошает землю под постройкой.
Кадзэ поднялся. Слуга подставил табурет к ванне, чтобы ему было легче войти в воду. Вода обожгла, однако самурай с удовольствием погрузился в нее. Там была скамейка, на которую и сел Мацуяма. От горячей воды, доходившей ему до подбородка, тело сразу расслабилось.
— Я буду на улице, возле топки, — сказал слуга. — Если захочешь больше пара, постучи по стене, и я подброшу дров в огонь.
Вода в офуро нагревалась медной топкой.
Кадзэ кивнул, наблюдая за удаляющимся слугой. Затем быстро встал, взял меч и положил его рядом с ванной, вытащив клинок на несколько миллиметров из ножен, чтобы тот мог легко выйти. Некоторые самураи принимают ванну с деревянными мечами в руках, дабы иметь возможность немедленно отразить нападение. Кадзэ так не поступал, однако постоянно держал рядом свой клинок, названный им Истребитель Мух в честь одного фокуса, который частенько проделывал.
Затем Мацуяма вернулся в ванну.
Сидя в воде, самурай закрыл глаза. Он пребывал в некоем странном состоянии духа, когда человек как бы забывает о том, где находится, и в то же время чутко ощущает все происходящее рядом. Его мысли унеслись куда-то далеко. Кадзэ вспоминал свое путешествие к месту былого сражения.
Через год после Сэкигахары Кадзэ оказался на поле брани. Ему не довелось побывать там раньше. Не зная, где точно находится дочь его господина, он отправился в центральную часть Хонсю, где произошла знаменитая битва.
Кадзэ искал девочку, но ему хотелось посетить то место, где погиб его господин и где решилась судьба Японии. Он увидел обширную долину, поросшую необычно большими полевыми цветами ярко- красного цвета, какие никогда ранее ему не встречались. Здесь было очень много лис, которые сновали буквально тут и там, порой так густо покрывая склоны, что сами казались рыжими цветами.
В другой ситуации Кадзэ, возможно, нашел бы подобное зрелище умилительным, однако здесь земля была обагрена кровью тридцати тысяч воинов. Лисы настолько объелись мертвечиной, так откормились к зиме, что многие из них успешно пережили лютые холода и дали новое потомство.
Вся эта цветущая жизнь вокруг была следствием ужасного кровопролития.
Сэкигахара лежит по обе стороны дороги Накасендо, неподалеку от токайдской дороги. Тот, кто контролировал данную местность, мог контролировать движение между Киото, древней столицей, и территорию Иэясу вокруг Эдо.
Силы, противостоящие Токугаве, расположились на холмах, а Иэясу вывел армию на середину долины. Он решил не ждать прибытия сына, с которым находилась треть его воинства. Отец негодовал по поводу задержки своего отпрыска, увлекшегося осадой замка. Победа Иэясу под Сэкигахарой все равно делала бы бессмысленным взятие упорно сопротивлявшейся крепости.
Это сражение могло иметь катастрофические последствия для Иэясу, если бы превосходящие силы неприятеля зажали его небольшую армию с двух сторон. Однако он подкупил тех, кто командовал фланговыми силами объединенной армии противника, и те согласились либо оставаться в бездействии, либо напасть на своих союзников. Основу соединений, верных наследнику Хидэёси, составляли воины Кобаякавы Хидеки, которые расположились на холме и замыкали правый фланг войск, противостоящих Токугаве. Кобаякава был приемным сыном Хидэёси, так что его предательство выглядело особенно удивительным и гнусным.
Воины, пережившие эту битву, рассказывали Кадзэ, что накануне шел сильный дождь, а ранним утром на долину лег густой туман. Не различить ни друга, ни врага. Кадзэ участвовал в нескольких сражениях и понимал, что это могло означать.
В холодном сыром тумане раздался грохот боевых барабанов, тайко, некоторые из которых были высотой в человеческий рост. Внутрь иных из них спрятали наконечники стрел, дабы те мистическим образом проникали в души людей. Мощный барабанный бой волновал кровь и настраивал воинов на убийство.
Битва носила ожесточенный характер. Верх брала то одна, то другая сторона. Исида Мицунари, возглавлявший армию наследника, не обладал ни искусством полководца, ни талантом вождя. И все же благодаря численному превосходству он должен был одержать окончательную победу. Однако один за другим влиятельные феодалы-военачальники отказывались атаковать воинов Токугавы. Сначала Кобаякава просто воздерживался от участия в битве, но Иэясу обстрелял его позиции, чем заставил Хидеки ударить во фланг армии Мицунари. К полудню, часу Барана, исход боя был решен.
А что последовало потом?
Многие, поняв, что битва проиграна, покончили жизнь самоубийством. Другие сражались до конца. Так поступил и господин Мацуямы вместе со своими людьми. То же самое сделал бы и сам Кадзэ, окажись он тогда на поле брани. Остальные позорно бежали.
После победы Иэясу пришло время подсчитать потери и посмотреть на отрубленные головы врагов. Победитель часами любовался этим зрелищем. Он знал большинство из убитых. Некоторые были его бывшими союзниками, иные — давними врагами.
Исида бежал с поля боя, однако после трех голодных дней, проведенных на горе Ибуки. он был пойман и доставлен к Иэясу. После того как его накормили и подлечили, Исида попросил Токугаву оказать ему милость: убить, а не заставлять совершить самоубийство. Просьбу удовлетворили.
По дороге к месту казни Исиде предложили хурму. Он отказался, говоря, что она может расстроить желудок. Когда кто-то удивился, как в данных обстоятельствах человека могут волновать проблемы с желудком, Исида сказал:
— Такой вопрос свидетельствует о твоем непонимании. Нельзя знать, что ждет нас впереди. Поэтому,
